И вот сидит себе Лапик около берлоги и пытается сорвать одуванчик, который прямо тут растет.

Но ему жалко очень одуванчик: растет ведь, никому не мешает… Вот лапа его только и поглаживает цветок, а сорвать не может никак.

Только решил Лапик по этому поводу расстроиться, как видит – волки бегут.

Лапик сразу признал в них свиту Главного Медведя.

– Пошли с нами, – грозно сказали волки. – Начальство требует.

Лапик, конечно, очень испугался.

Но делать нечего – пошел.

III

Стоит Лапик перед Главным Медведем и боится.

А Главный Медведь говорит строго:

– Подойди ко мне, неясный медвежонок Лапик. Дай потрогаю твои лапы, неужто они и впрямь такие мягкие?

Дрожа всеми четырьмя лапами, Лапик подошел к Главному Медведю.

Видит – прямо по плечу главного начальника муха ползет.

От растерянности или еще Бог знает от чего Лапик возьми и отгони муху.

То есть это Лапик думал, что он муху отгоняет.

А Главный Медведь почувствовал, что его погладили – мягкой и нежной лапой.

Надо тебе сказать, что Главного Медведя никто никогда не гладил. Нет, может, когда он молодой был, тогда да. Но это ведь когда было! Главный Медведь и вспоминать об этом забыл.

– По спине можешь погладить? – спросил Главный Медведь строго.

Лапику не трудно. Он погладил.

Главный Медведь почему-то сразу вспомнил маму и то нежное время, когда он был медвежонком.

И тут же издал Указ считать Лапика самым настоящим медведем.

– А подать сюда Медхася! – закричал Главный Медведь. – Сейчас мы его проучим! Чтоб неповадно ему было слухи распускать неприятные про своих родственников!

IV

Когда Лапик увидел, как придворные волки тащат его брата в дворцовую берлогу Главного Медведя, как упирается Медхась всеми своими твердыми четырьмя лапами, медвежонок впервые в жизни почувствовал, как в сердце его вскипел гнев.

Не раздумывая, Лапик бросился спасать Медхася.

Своими сильными, крепкими лапами он разбрасывал волков в разные стороны, звери только удивленно поджимали хвосты: они никак не могли понять, откуда в мягких лапах вдруг такая сила.

Неизвестно, чем бы дело кончилось, тут бы ведь и Главному Медведю могло нечаянно достаться.

Но неожиданно прозвучал мягкий, но однозначный женский голос:

– Дети, не хулиганьте!

Это медведица Добруша пришла посмотреть, чем занимаются в дворцовой берлоге ее дети Медхась и Лапик.

Лапик сразу перестал драться и пошел гладить маму своими опять ставшими мягкими лапами.

V

Многое повидал в своей жизни Главный Медведь. Но, чтобы лапы медвежонка из мягких превращались в твердые и обратно, ему видеть не приходилось.

– Все очень просто, – объяснила ему Добруша. – Лапик такой медвежонок удивительный: он ко всем хорошо относится, с добром. А когда в сердце рождается добро, лапы сразу мягкими становятся. Ну а уж когда его брата обижают… Сами понимаете, не до мягкости.

Главный Медведь и Медхась сразу задумались: почему же их лапы так редко бывают мягкими? Что-то, наверное, не так они в этой жизни понимают…

А Лапик уже гладил волков из свиты Главного Медведя и просил у них прощения:

– Вы извините, пожалуйста, что я так… Не сдержался. Нас, медведей, обижать не надо. А особенно не надо наших ближайших родственников…

А потом все пошли в берлогу к Добруше есть мед.

И волки тоже мед ели – от растерянности. Надо сказать, что мед им понравился – сладкий такой, тягучий. Добрый.

Главная проблема «педагогической науки» (если вам нравится такое словосочетание) в том, что

ПЕДАГОГИКА УЧИТ ТОМУ, КАК РЕБЕНКА ВОСПИТЫВАТЬ, А НЕ ЛЮБИТЬ.

Можно ли научить любви?

Не знаю. Не уверен.

Но убежден, что необходимо хотя бы сформулировать перед родителями проблему умения ставить себя на место ребенка, дабы они постарались ее решить.

Однако тут возникает еще один вопрос: получается, что детей вообще, что ли, не надо воспитывать?

А взрослых надо воспитывать?

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ УЧИТЕЛЬ.

Или

ЧЕЛОВЕК ЧЕЛОВЕКУ УЧЕНИК.

Как кому больше нравится.

Так или иначе мы все учим друг друга, учимся друг у друга, друг друга воспитываем и воспитываемся друг у друга. Осознанно или нет. Нервничая по поводу этих уроков или, наоборот, радуясь.

Никакого «специального» воспитания детей не существует. Есть только личный пример и беседы. Все остальные «педагогические приемы», основанные на бесконечной битве с детьми или их дрессуре, убивают у детей ощущение свободы и превращают их в дрессированных.

Великие педагоги прошлого никогда не объясняли, как детей дрессировать или тем более воевать с ними.

Они пытались научить такому отношению с ребенком, в результате которого могут родиться любовь и взаимоуважение между детьми и родителями.

На этом пути они давали массу практических советов и даже совершали подлинные педагогические открытия, которые сегодня, увы, напрочь забыты «педагогической наукой».

САМЫМ ГЛАВНЫМ И БЕССПОРНЫМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ ТОГО ФАКТА, ЧТО НЕ СУЩЕСТВУЕТ ТАКОЙ НАУКИ «ПЕДАГОГИКА», ДЛЯ МЕНЯ ЯВЛЯЕТСЯ ТО, ЧТО ПЕДАГОГИ НЕ ТОЛЬКО НЕ ИСПОЛЬЗУЮТ ВЕЛИКИЕ ОТКРЫТИЯ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ ГЕНИЕВ ПРОШЛОГО, НО ЧАСТО ДАЖЕ И НЕ ЗНАЮТ О НИХ.

Вы можете представить себе физика, который не в курсе открытий Эйнштейна? Или психолога, который не знает, чем отличается подход к психологическим проблемам Фрейда и Франкла?

Между тем я не встретил ни одного педагога, который мог бы объяснить суть открытий Иоганна Генриха Песталоцци. Само имя некоторые учителя еще вспоминают – что-то там такое изучали в институте, но вот в чем суть того, что сначала открыл, а потом блистательно использовал на практике швейцарский гений, – не знает никто.

Кто такой Ушинский, известно всем. Как-никак его называют основателем научной педагогики в России. Но – удивительное дело! – продолжатели этой, условно говоря, «научной», условно говоря, «педагогики» не очень в курсе открытий основателя. Когда в одной школе я заметил, что Ушинский был категорическим противником домашних заданий, меня назвали провокатором…