Пусть для них он останется безымянным разбойником, никто не узнает, что это был Крис. Это слишком личное. Слишком мое.

Впереди маячил обратный путь. В стычке отряд потерял семерых. Тела успели предать земле и сверху засыпать камнями, чтобы падальщики не вздумали поиграть костями. Я не мог уйти, не отдав товарищам последнюю честь, – стоял над могилами долго, думая о том, как резко все может оборваться. Потом вспоминал Кристейна: кем он был и в кого превратился.

Из разбойников не выжил никто, а единственный, кого мы хотели допросить, успел принять яд и умереть в мучениях. Эта участь для него казалась более желанной, чем пыточная, а следом виселица на центральной площади Лестры.

Осмотрев холодные тела, мы не нашли ни одной мало-мальски значимой зацепки и ответа на вопрос: как им удавалось скрывать свой присутствие даже от искателей. Ни одного амулета, ни одной руны или знака. Единственное, что запомнилось – странный талисман на груди Криса, диск с черным камнем. Но и тот сгинул в ущелье.

Орм и его люди только хмурились в бороду и качали головами. Хотя у меня и мелькнула одна мысль. После надо будет наведаться кое к кому и допросить.

Тела Красных Топоров мы сбросили в Ущелье Забытых – туда, где им самое место. Никто их не вспомнит, никто не будет по ним плакать. С брезгливостью вытерев ладони, я замер на самом краю – в бездне вился и перетекал туман, словно был живым существом. Воспоминания нахлынули так некстати, будя в душе самые противоречивые чувства.

– Эй, Ренн! – из оцепенения меня вырвал голос младшего брата. Он приблизился со спины и тоже замер у кромки. – Я не поблагодарил тебя тогда.

– И не надо, – я досадливо поморщился.

На бледной коже Дема расцвел румянец, а сам он нетерпеливо поджал губы. Видно, слова давались ему с большим трудом.

– Ты спас меня, а ведь мог бы просто сделать вид, что не заметил. Никто не стал бы тебя за это судить.

Он не понимал и не мог разгадать мотивов моего поступка. Этот мальчишка просто не верил, не мог допустить и мысли, что его сводный брат-бастард способен на милосердие, и понятие чести ему не чуждо.

– Никто? Внутренний суд – он самый мучительный, а я не такой подлец, каким бы ты хотел меня видеть. Я мог бы не спасать тебя, – я пожал плечами и сложил руки на груди. – Но мне не нужна твоя смерть, Дем.

– Я думал, ты меня ненавидишь. Мечтаешь, чтобы меня не стало.

– Дать тебе упасть, а потом чувствовать себя бесчестной сволочью, которая не погнушалась погубить единокровного брата? – с каждым словом я чувствовал нарастающую внутри бурю. – Какие бы отношения нас ни связывали, сколько бы дерьма мы друг другу ни сделали, ты остаешься моим глупым младшим братом.

С этими слова я зашагал прочь, оставив недоумевающего Дема за спиной.

– Ренн! – нагнал меня его оклик. – Это не я… тогда… Это не я.

Несколько неопределенных слов, но я понял, что он хотел сказать.

Искатели попрощались с нами сердечно, чего никак нельзя было ожидать от этих вечно серьезных и хмурых людей. Из пятерых детей гор не погиб никто. Помогли ли их амулеты, или удача всему виной – я не знал, но был искренне рад за них. Для тех, кто посвятил свою жизнь работе, а не войне, они дрались неплохо.

– Помни, в горах ты всегда желанный гость, Зверь-из-Ущелья, – заявил Орм, когда мы стояли на перепутье. С этого момента наши дороги шли в разные стороны. – И врата Антрима откроются для тебя, если вдруг понадобится помощь.

Искатели устремились прочь по узкой горной тропе, но камни сами стелились им под ноги. И на мгновение, не больше, в зарослях шиповника мне привиделся знакомый силуэт.

Но это, конечно, было игрой усталого воображения.

А на ночной стоянке ко мне вдруг подсел Варди и, поковырявшись в зубах ножом, заметил:

– Я не помню этого шрама.

Плащ съехал с плеча, открыв дыру в тунике и тонкую розовую полосу, про которую я как раз успел забыть. А наемник глядел пытливо, будто хотел меня в чем-то уличить.

– Когда он появился?

– Только не говори, что помнишь все мои шрамы, – отмахнулся я. Не нужно никому знать, что искательница была со мной и лечила меня. Это только наша тайна.

– Конечно. Я знаю каждый твой рубец, каждую родинку…

– Варди, заткнись!! – рявкнул я так, что устраивающиеся на ночлег ребята навострили уши. Некоторые обернулись на шум.

– Мы в общественную баню ходим, забыл?

– Для северянина ты слишком болтлив.

– Пусть так. Но я чувствую, что у тебя появились секреты от старого друга.

– Старого? – я усмехнулся.

Мы знакомы всего пять лет. С тех пор, как под воротами Лестры появился патлатый детина в волчьей шкуре и потребовал лорда взять его на службу. Знал, гад, что отец платит хорошее жалованье, а деньги были самой большой страстью Варди. И проверку он прошел, завалив троих и даже особо не вспотев.

Только потом я узнал, что северянину нужно золото. Много золота, чтобы заплатить виру у себя на родине. Каким-то странным образом мы сдружились, было в нас общее, не от мира сего, как говорят.

– Ты ведь знаешь. Я как ищейка, если потребуется, – сам найду все ответы, – в глазах мелькнуло колючее пламя.

– Лучше бы тебе их не знать. Целее будешь, – я поднялся и оставил его в одиночестве. Наверное, друг услышал в голосе угрозу – замолк и догонять не стал.

Глава 21. Ритуал

Рамона

Отец не обратил внимания на то, что меня не было несколько дней. Раньше я уходила в святилища и на более долгий срок, да и мысли отца сейчас были заняты другим. Банда Красных Топоров, наконец, вырублена под корень. Ах, если бы он только знал, какую роль в этом деле сыграла его дочь! Но лучше не представлять его реакцию.

Братец Орм ходил взбудораженный, но ни словом не обмолвился о том, что было.

– Это все не для твоих ушей, Белка, – пробасил снисходительно, как будто я была неразумным ребенком. – Война и кровь никогда не должны были коснуться искателей. Особенно жриц.

– Ты кого-то убил, Орм? Я могла бы попытаться помочь.

Он вдруг напрягся, посмурнел, и в глазах мелькнуло непонятное – тоска, что ли. Отговорился парой общих фраз и сбежал. Больше мы об этом не заговаривали, но я ждала, что брат все-таки