Декстер мрачным взглядом заставил ее замолчать и отвернулся. В женских руках секс представлял собой опасное оружие, и Сильвер Андерсон это доказала. Он никак не мог забыть о том, что она с ним сотворила. Боже милостивый! Ведь он — женатый человек, а брачные узы — святы! При всех ее недостатках, Розарита и подумать не могла о том, чтобы изменять ему на стороне, а он позволил, чтобы Сильвер его использовала, и не предпринял ничего, чтобы остановить ее. Это было унизительно и гадко.

Сам-то он ее не трогал, но позволил ей делать с ним, что она захочет. Воспоминания об этом снова и снова заставляли сердце Декстера страдать от чувства огромной вины. А ведь ему казалось, что Сильвер — такая замечательная старая леди! Как жестоко порой шутит над нами жизнь.

Что сказала бы Розарита, узнай она об этом ужасном случае! Нет, об этом лучше даже не думать.

— Когда мы снова увидимся с Чесом? — спросила Марта. — Я так скучаю по его улыбке!

«Еще бы! — злобно думала Розарита. — Ты бы на все была готова, но только ты для него чересчур стара».

— Мы устроим прощальный ужин, — сказала она, мечтая о том дне, когда они уберутся восвояси. — Тем более, — добавила она, сладко улыбаясь, — что вы скоро уезжаете, не так ли?

— Да, — печально кивнула Марта. — Я буду очень скучать по всему, что оставляю здесь. Мы получили такое огромное удовольствие!

— Это верно, — поддакнул Мэтт, жуя кусок стейка. — Хотя то, о чем ты нам только что сообщил, сынок, меня вовсе не радует. — Он посмотрел на Декстера проницательным взглядом. — Что ты теперь собираешься делать?

— Я уже говорил вам, — ответил тот, думая, что, несмотря на всю его любовь к родителям, ему не хочется, чтобы они лезли в его личные дела. — Поговорю со своим агентом. Может, у него появятся какие-то идеи.

— Тебе нужно сниматься в хороших картинах, — прощебетала Марта, будто это было легче легкого. — Ты мог бы легко стать новым Харрисоном Фордом.

— Наверняка мой агент знает, что делать, — заверил родителей Декстер, желая лишь одного — чтобы они замолчали и оставили его в покое. Мало того, что он вот-вот останется без работы, так еще его семейство устроило дискуссию по этому поводу!

После ужина Мэтт и Марта устроились в гостиной перед телевизором с огромным экраном, собираясь смотреть «Надежду Чикаго».

— Это моя любимая программа, — призналась Марта, ставя рядом с собой коробку шоколадных конфет. — Ни за что на свете не согласилась бы ее пропустить!

— Я обещал маме, что к Рождеству подарю ей видеомагнитофон, — сказал Декстер, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Это, конечно, хорошо и замечательно, но проблема в том, что я никогда не смогу научиться им пользоваться, — откликнулась Марта, засовывая в рот конфету.

— Папа будет его для тебя включать и выключать.

— Да, руки у меня откуда надо растут, — присоединился к разговору Мэтт, двусмысленно подмигнув сыну. — Твоя мамочка имела возможность в этом убедиться.

Декстер бессильно закатил глаза. Опять отец лезет со своими сексуальными откровениями!

Его мучила одна мысль: как он завтра посмотрит в глаза Сильвер? Съемки их сериала пока что продолжаются, а значит, им еще предстоит вместе работать на одной телевизионной площадке. Как им теперь общаться, встречаясь каждый день? Как ему жить с мыслью, что он изменил Розарите? Ну… вроде как изменил. В конце концов, президент Клинтон публично заявил, что минет нельзя рассматривать в качестве супружеской измены, так что, возможно, все не так страшно, как ему кажется.

А может, ему признаться Розарите? Покаяться?

Нет! Это самая огромная глупость, которую только можно придумать. Она обратит это признание против него и окончательно настроится на развод.

Каждую ночь Декстер молился, чтобы она поскорее забеременела. Если все будет оставаться так, как сейчас, до того момента, когда она выяснит, что беременна, — он спасен! Что же касается Сильвер, то он просто постарается ее избегать. У него нет другого выхода.

* * *

Варумба вернулась в клуб «Бум-Бум», чтобы забрать свои вещи. Чес не терпящим возражений тоном заявил ей, что не хочет, чтобы она там оставалась. И если он готов поселить ее у себя и оплачивать все ее счета, к черту эту дурацкую работу!

Варумба была счастлива оттого, что наконец нашелся мужчина, готовый взять ее на содержание. Конечно, временами Чес бывал ужасным грубияном, но Варумбе нравилось в нем то, что, во-первых, он был гораздо старше, а во-вторых, без устали занимался с ней любовью, давая сто очков вперед соплякам вдвое моложе его. Правда, каждый сеанс с Чесом длился недолго, но и это было хорошо, поскольку Варумба уже столько валялась с мужиками, что этого хватило бы на несколько жизней.

Она не испытывала грусти, расставаясь с клубом. Ей надоели уроды, приходившие сюда, чтобы поглазеть на ее танцы. Иногда на них было просто страшно смотреть: они сидели с открытыми ртами, вытаращившись на сцену, словно загипнотизированные или какие-то зомби, и ей приходилось выделываться перед этими дебилами. Ничего еще, когда ей приходилось танцевать для богатенького импотента или на холостяцких вечеринках, но почти всегда находился какой-нибудь извращенец, который хотел от нее невесть чего.

Ее босс, мистер Лысая Башка, как прозвали его девочки, был не в восторге от ее ухода.

— Тебе предложили что-то получше? — спросил он. — Если тебя пытаются переманить в какой-нибудь другой клуб, я обещаю платить тебе больше, чем предлагают они.

— Нет, — ответила Варумба, сосредоточенно запихивая в чемодан свою косметику, парики и наряды. — Я встречаюсь с одним джентльменом, который хочет, чтобы я целиком и полностью принадлежала ему.

— Он бросит тебя через неделю, — скривил рот мистер Лысая Башка.

— А вот и нет! — защищалась Варумба. — Он в меня влюблен.

— Влюблен! — фыркнул управляющий, а потом громко откашлялся и добавил: — Сделай так, чтобы в тебя влюбился и я, крошка. Плачу тебе дополнительную сотню, чтобы ты сегодня вышла на сцену и исполнила свой танец. Один твой поклонник шляется сюда целую неделю. Он просто сгорает от желания увидеть, как ты трясешь грудями.

— Кто такой? — спросила Варумба.

— Парень по имени Джоэл.

— А-а, этот! — сказала она, сморщив носик. — В нем есть что-то… уродское.

— А тебе-то что за дело? — спросил Лысая Башка. — За то, чтоб посмотреть на твои маленькие сиськи, он платит большие бабки.

— Маленькие сиськи? — не на шутку оскорбилась Варумба. — Их еще никто не осмеливался назвать маленькими!

— Я гляжу, ты осмелела, как только собралась уходить!

Запихивая в чемодан длинный черный парик, Варумба подумала, что напоследок ей вовсе не помешает срубить лишнюю сотню-другую баксов, и примирительным тоном спросила:

— Так сколько, ты говоришь, я получу, если станцую для этого урода?