Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мозгами понимала, что радоваться нужно! Вот же они! Живые, родные, в моих руках. Но эмоции, которые я пережила за время ожидания новостей, которые тщательно сдерживала, чтобы не напугать детей, чтобы сохранить силы… Сейчас все эти эмоции хлынули наружу бурным потоком.
И в эту минуту мне было совершенно на все плевать. Главное было ощущать, трогать, сжимать, обнимать своих любимых мужчин. Чувствовать их запах, таять от их прикосновений.
— Ксюша… котеночек. Что с тобой? Что случилось? Что-то с детьми? — хором заговорили мои мужья, гладя и обнимая меня в четыре руки.
До меня сквозь свои же громкие рыдания дошло осознание странности их вопросов. Я оторвалась от рубашки Вика, которую уже изрядно подмочила. Уставилась на мамонтят, на лицах которых была растерянность, непонимание, беспокойство. И смогла только удивленно хлопнуть ресницами.
— А вы все что тут делаете? — спросил Вик, глянув поверх моей головы.
Несложно было догадаться, что вся наша «делегация» образовалась у меня за спиной.
— Вы ничего не знаете? — наконец-то смогла я сказать хоть что-то.
Нас оттеснила в сторону толпа еще ждущих своих родных людей. Но я цепко держалась за своих мужей. Мне казалось просто невозможным сейчас выпустить их хоть на секундочку из своих рук. Глупо, но было страшно, что это все мираж. Что может я сплю или потеряла сознание, а когда очнусь — их не будет рядом. И потому я еще сильнее сжимала пальцы, держась за мамонтят.
— Не знаем ЧТО? — нахмурился Андрей, быстро переводя взгляд с меня на своих родителей, родителей Вика.
— Видимо пассажирам ничего не говорили, чтобы не возникло паники на борту самолета. — задумчиво подытожил над моей головой Мыша. — Что в принципе довольно логично.
— Какой паники? Да о чем вы все говорите? — Вик явно начинал терять терпение. — Родители, почему на вас лица нет? Почему Ксюша вся в слезах? Да что происходит в конце концов?
Я сделала глубокий вздох. Произнести то, что я собиралась сказать, мне еще было очень сложно несмотря на то, что мои мужья были живы, здоровы и рядом со мной. Видимо какая-то часть сознания не до конца поверила в то, что чудо случилось. Никто не погиб, не пропал без вести. Что мои мужья вернулись домой.
— Ваш самолет пропал с радаров. — выдохнула я, сдерживая подступившие слезы. — Нам ничего не говорили. Вообще ничего. Только чтобы мы ждали. — Я глянула на Вика, на Андрюшу. — Мы боялись, что…
Закончить фразу не смогла. Мотнула несколько раз головой, и слезы снова побежали по щекам. Удержать их было невозможно.
Несколько долгих минут явно ошарашенные услышанной только что информацией мамонтята не шевелились и ничего не говорили.
— Твою ж мать! — не сдержался Вик и заграбастал меня в свои объятия, сильно обняв, почти придушивая.
А сзади меня тут же обнял и Андрюша. Я оказалась в таком любимом мной «коконе» рук моих мамонтят.
— Котеночек… Солнышко… Страшно подумать, что ты тут пережила. — Андрюша принялся зацеловывать мое лицо там, куда доставал: висок, щеки, лоб.
— Мама… папа…
Он обнял одной рукой свою маму. Его отец крепко, по-мужски сжал его плечо, но по глазам я видела, что он тоже держится из последних сил.
С другой стороны, ко мне прижалась мама Вика, которая тихо всхлипывала. Я приобняла ее за талию, а Вик прижал к себе. Рядом был и его отец.
Я очень старалась не разреветься опять. Но это было невероятно сложно. Всех присутствующих тут эмоции накрывали с головой. Мужчины старались держаться. А я с мамами мамонтят — тихо плакала.
И рядом по залу прокатывались точно такие звуки и эмоции. Кто-то плакал, кто-то нервно тараторил, кто-то вскрикивал, наконец-то дождавшись появления своего пассажира.
Люди обнимались, прижимали к себе своих родных, которых боялись потерять, что-то говорили, плакали, смеялись, снова плакали. В какой-то момент мне даже начало казаться, что сейчас рыдания просто захлестнут весь зал.
— Все хорошо, котеночек. Уже все хорошо. — бубнил мне в макушку Вик. — Нам просто сказали, что возникли технические неполадки со связью. Но полет продолжается в штатном режиме. Мы и подумать не могли, что самолет пропал с радаров.
Я дрожала в руках своих мамонтят. Видимо так выходило из тела нервное напряжение. Тугой узел страха, который завязался в районе моего солнечного сплетения, наконец-то начал развязываться.
Чтобы до конца поверить в чудо мне не хватало только одного — чтобы мамонтятки взяли на руки наших телепузиков. И тогда я точно, окончательно и бесповоротно была поверить в то, что они ВЕРНУЛИСЬ!
Сейчас же у меня даже сил не хватало на то, чтобы разговаривать. Я вжималась в них обоих и просто слушала. Голоса их родителей, которые пережили вместе со мной весь этот ужас, смеющегося Мыша, который более подробно рассказывал, что тут происходило, как мы все пытались хоть что-то узнать и как ждали хоть каких-то новостей.
Вик и Андрюша успокаивали своих мам, которые все-таки разрыдались не меньше, чем я.
— Котеночек, успокаивайся. — погладил меня по волосам Андрюша. — И поедем домой. Мы безумно соскучились. И по нашим малявкам.
Я кивнула, вытирая слезы. Но двинуться с места не смогла. Будто приросла к Вику. Да и нервы явно сожрали туеву кучу моих физических сил.
Словно услышав мои мысли, Вик подхватил меня на руки и пошел на выход. Я вцепилась в его шею, уткнулась в нее носом. И чувствовала в этот момент себя неимоверно счастливой.
Рядом шел Андрюша и весело рассказывал, как они съездили в командировку, как провели переговоры, о чем договорились. Но я хорошо знаю своего мамонтенка. Ему не было весело. Эмоции родных его тоже сильно проняли. А веселой болтовнёй он отвлекал всех от пережитых эмоций.
Глава 42. Ксюша
Какой себе обычно представляют долгожданную встречу после разлуки с любимым мужчиной девочки? Впрочем, и не только девочки, а и вполне взрослые дамы, мечтающие о большой любви. Чаще всего им представляется, что за первыми «обнимашками-целовашками» последует страстная ночь.
Я тоже так думала.
Ровно до того момента, пока реально чуть не потеряла двоих, неимоверно дорогих мне людей — моих мамонтят.
Нет, никакого секса мы не хотели. Несмотря на то, что долго были порознь и характеры у нас довольно темпераментные.
Все чего мне хотелось в этот
