Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Склад «Авиньон», — ответил по-французски женский голос. — С кем вас соединить?
— Секция замороженных продуктов, пожалуйста. Мсье Жиру.
— Боюсь, его линия занята.
— Я подожду ровно тридцать секунд и, если линия не освободится, отменю разговор.
— Понятно... В этом нет необходимости, мсье, я соединю вас сейчас.
— Дрозд? — спросил мужской голос.
— Я сказал все как надо. Что, черт возьми, происходит? Почему вы не звоните?
—Потому что не о чем докладывать.
— Что за бред! Прошло более трех часов!
— Мы беспокоимся не меньше вашего, так что не повышайте на меня голос. Наш последний контакт состоялся час двенадцать минут назад; все шло по плану. Двое наших людей следовали за «рено», в котором находился Лэтем; за рулем сидела женщина. Последнее, что они сказали: «Все под контролем, задание скоро будет выполнено».
— И все? Часназад?
— Да.
— И больше ничего?
—Нет. Это была последняя связь с ними.
— Ладно, где они?
— Хотели бы и мы это знать.
— Куда они направлялись?
—На север от Парижа, без уточнения.
— Почему?
—При передаче на этой частоте это было бы глупо. Кроме того, эти двое — первоклассная команда, у них ни разу не случалось провала.
— А могут они сегодня потерпеть неудачу?
— Очень маловероятно.
— "Очень маловероятно" — ответ двусмысленный. Вы представляете себе серьезность этого задания?
— Все наши задания серьезны, иначе мы бы не получали их. Разрешите напомнить вам, что к нашей помощи прибегают как к последнему средству.
— Что мне сказать фон Шнабе?
— Ну, что мы. Дрозд, в данный момент можем ему сказать? — проговорил руководитель парижского отделения службы ликвидации, вешая трубку.
Прошло еще полчаса, и человек, называвший себя Дроздом, снова не выдержал. Он соединился с местом, находившимся в глубине лесов Ваклабрюка в Германии.
* * *
— Этого я не желаю слушать, — ледяным тоном произнес генерал Ульрих фон Шнабе. — Цели должны были быть ликвидированы при первом удобном случае. Я одобрил распоряжения доктора Крёгера, потому что вы, вы сами сказали ему, что трудностей не возникнет, ибо вам известен маршрут. Только на этом основании я разрешил вам обратиться к мейхельмёрден.
— Что я могу сказать, герр генерал? Никакой информации, связи нет. Ничего.
— Справьтесь у нашего человека в американском посольстве. Возможно, он что-то слышал.
— Я узнавал, майн герр, звонил из автоматов, конечно. Его последний перехват подтвердил, что брат Лэтема находится под охраной антинейцев.
— Этих подонков, которые любят черных и целуются с жидами. Место нахождения, конечно, неизвестно.
— Конечно.
— Оставайтесь в Париже. Поддерживайте связь со службой ликвидации и держите меня в курсе.
* * *
— Да вы просто рехнулись! — воскликнула Карин де Фрис. — Они видели вас, знают вас, вы не можете стать Гарри!
— Безусловно могу, если они меня больше не увидят, а они меня не увидят, — сказал Дру. — Я буду действовать in absentia[52], перебираясь из одного места в другое, поддерживая связь с вами и полковником, поскольку не рискую показаться в посольстве. Раз уж нам известно, что в посольство проникли шпионы, а мы узнали об этом в ту ночь, когда мой шофер оказался Маленьким Адольфом, — следовало бы выяснить, кто он такой.
— Но как?
— Железнодорожная ловушка.
— Что?
— Ну, вы же знаете, что среди железнодорожных вагонов с пассажирами есть один, в котором везут бешеных собак.
— Пожалуйста...
— Раза три-четыре я позвоню вам, назовусь Гарри, попрошу передать мне документы из досье моего умершего брата Дру и скажу, чтобы курьер Витковски такой-то встретился со мной в указанное время и в указанном месте — людном, конечно. Вы передадите мои просьбы, и я приду туда, но буду там, где меня не увидят. Если появится настоящий курьер — а я знаю их всех, — и без «хвоста», прекрасно. Я выброшу все, что вы пришлете. Затем, спустя некоторое время, я позвоню снова уже с другой просьбой и скажу, что это срочно: я, мол, кое-что узнал. Это будет означать, что вы должны повесить трубку и никому ничего не говорить.
— И если кто-то появится, вы поймете, что это нео, а мой телефон прослушивается изнутри, — перебила его Карин.
— Точно. Если обстоятельства сложатся благоприятно, возможно, я смогу захватить его и передать нашим дикарям.
— А если он придет не один?
— Я сказал «если».Я не собираюсь бросать вызов целой толпе со свастикой.
— Я нахожу вашу идею очень уязвимой, как вы любите выражаться. Почему Гарри Лэтем решил остаться здесь, в Париже?
— Потому что он -Гарри Лэтем. Цепкий, непреклонный в достижении своей цели, словом — Гарри. Прибавьте к этому тяжелое горе: ведь его младшего брата убили здесь, в Париже.
— Да, мотив убедительный, — согласилась де Фрис. — С вашей позиции... Но как вы сделаете это достоянием других? Это не просто!
— Рискованно, — нахмурившись, кивнул Дру. — Прежде всего потому, что Управление единодушно возопят: «грязная игра». Но если мы уже начнем действовать, то останавливать нас будет слишком поздно, и я полагаю, полковник что-нибудь разнюхает. Я встречаюсь с ним позже, в кафе на Монмартре.
— Вывстречаетесь с ним? А я? Кажемся, я все-таки участвую в этих планах.
— Вы ранены, леди. Я не могу просить вас...
— Вы и не просите, мсье! — воскликнула Карин. — Это я предлагаю вам. Жена Фредерика де Фриса идет с вами. Вы потеряли брата при ужасных обстоятельствах, Дру, а я — мужа... тоже при ужасных обстоятельствах. Вы не можете оттолкнуть меня.
Дверь хирургического кабинета открылась, и вошел проверенный посольством врач.
— У меня довольно приятные новости для вас, мадам, — по-французски сказал он, смущенно улыбаясь. — Я посмотрел последние операционные снимки: пройдя курс лечения, вы сможете владеть правой рукой по крайней мере процентов на восемьдесят. Однако вы лишитесь кончика среднего пальца. Конечно, можно будет поставить постоянный протез.
— Благодарю вас, доктор, это — небольшая потеря, спасибо вам. Я приду через пять дней, как вы сказали.
— Извините, мсье... ваше имя Лотам?
— Почти так.
— Вас просили позвонить, когда вам будет удобно, мсье С. в Вашингтон. Можете воспользоваться этим телефоном — оплата войдет в счет.