благоразумие наших ученых и политиков. А может, есть возможность как-то повлиять на положение дел с этими вирусами и лабораториями через общественные или международные организации. В Европе, Азии? Может, я поговорю с коллегами из фармацевтических фирм и нащупаю какие-либо пути. Я же со многими лично знаком. Как думаешь? Есть надежда? – Том закидывал идею с расчетом на возможность возобновить разговор с Крисом позже. Отношение его друга к биологическому оружию было понятно. В связи с этим у Тома стремительно созревали в голове два потенциальных плана. Первый и более безопасный – продолжить получать информацию от Криса «втемную», проявляя лишь живой интерес и направляя ход беседы. И второй, требующий подготовки и более рискованный, – подталкивание Криса к осознанной передаче важных документов под предлогом их дальнейшего использования какой-то европейской организацией.

– Конечно, поговори… – вяло произнес Крис. Он явно утратил интерес к обсуждаемой теме под воздействием нескольких бокалов пива.

Том сохранял бодрый вид и, что более важно, ясное сознание. Ему обычно удавалось контролировать свое физическое состояние и не пьянеть благодаря тренировке и правильной стратегии: перед употреблением алкоголя он всегда много ел. Правило «никогда не выпивать на голодный желудок», которому его учили знающие люди при подготовке в Москве, работало. В этот вечер Тому хотелось, чтобы Крис почувствовал, что он может ему доверять и считать единомышленником. Это сближение было очень важно, ведь Крис обладал информацией, которая была нужна не только России, но и послужила бы на благо людей всей планеты.

Спустя несколько недель Тому пришла ответная шифрограмма из Центра: «Положительно относимся к вашему предложению об использовании описанного вами источника с оперативным псевдонимом Биолог. Просим неукоснительно следовать условиям безопасности и всю информацию получать от него «втемную». Важно, чтобы у него не возникло подозрений о том, что вы намеренно передаете куда-либо полученные от него сведения.

Глава 22

Центр для разведчика-нелегала всегда является не только руководящим органом, который формулирует ему задания, ставит долгосрочные цели, готовит документы прикрытия, разрабатывает легенду-биографию, но по сути является вершителем его судьбы. Разведчик ведет повседневную жизнь в стране своего пребывания, выполняет обязанности усердного сотрудника на работе прикрытия, заводит новые связи и одновременно проводит специальные операции, собирает, обрабатывает информацию и отправляет ее через надежные каналы связи. В тех случаях, если у супружеской пары появляются дети, то ко всему прибавляются еще обязанности родителей. Совокупность всех задач требует от разведчиков невероятных усилий и осторожности. Неопределенность сопровождает их во всем, и четко планировать ближайшее будущее обычно не представляется возможным. В московских кабинетах, за десятки тысяч километров, в горячих спорах и напряженных «мозговых штурмах» зачастую решается ход дальнейшей жизни разведчика. Ведь тем, кто работает в штаб-квартире, открывается более широкая картина происходящих событий и оперативной обстановки. Не следовать рекомендациям Центра равносильно неподчинению армейскому приказу. Судьба разведчика-нелегала никогда не принадлежит ему одному. Как офицер, он находится на службе. Вдали от Родины он выполняет свой долг. И если решения по текущим вопросам нелегал может принимать сам, исходя из обстоятельств, то перспективы на будущее невозможно не согласовывать с Центром, последовательно отстаивая свою точку зрения и выдвигая аргументы. Делать это издалека, в коротких сухих шифровках не так просто.

Стелла считала огромным везением уже то, что начальники в Москве согласились на ее временное пребывание в США. Будь это другая страна, она вряд ли смогла бы убедить генералов. Конечно, они отлично понимали, что в Америке разведчица наверняка получит шанс познакомиться с новыми людьми и получить полезную информацию. А параллельно она будет рядом с тем, кому принадлежало на данный момент ее сердце, и главное – с человеком, который все больше интересовал Центр.

Находясь в Сан-Франциско, Стелла постоянно размышляла о том, что же будет дальше с ней, с Анри, с их отношениями. Порой ей становилось не по себе, и она усилием воли отгоняла тревожные, полные неопределенности мысли. Страх начал преследовать ее каждый раз, когда нужно было приступать к расшифровке секретных радиотелеграмм из Москвы. Любая рекомендация воспринималась бы ею как приказ и могла бы разъединить с Анри навсегда. Обстоятельства, на которые она никак не могла влиять, были способны полностью изменить ее оперативную и человеческую судьбу.

Одно было очевидно для Стеллы – возвращаться в Гонконг рано или поздно придется. Там у нее уже была прочная база: работа прикрытия, знакомые с подтвержденной историей отношений, а еще Лада – ценный агент из местного министерства. Перед Анри в любой момент могли открыться новые перспективы. Будет ли он уговаривать Стеллу переехать к нему во Францию, если он продолжит работать там? А что, если попытаться убедить его перебраться к ней в Гонконг? Так она сможет продолжить свою разведывательную миссию и быть рядом с любимым. Пока это оставалось лишь ее тайной мечтой.

Анри неплохо вписался в образ жизни американцев и, по наблюдениям Стеллы, чувствовал себя даже более раскованным, чем в Париже. Присутствие рядом любимой девушки, несомненно, влияло на его душевное состояние. Часто он ловил себя на мысли о том, что идиллия в их отношениях – это нечто уникальное. Он редко наблюдал подобное у других пар. Оба прекрасно подходили друг другу по темпераменту, бытовым предпочтениям и интересам. Они понимали друг друга с полуслова, несмотря на то что английский не был родным языком для Анри. В Стелле его привлекало то, что она была одновременно независимой и заботливой. Такое удивительное сочетание он раньше не встречал в женщинах. Как будто опасаясь спугнуть свое счастье и нарушить сложившийся баланс в отношениях, Анри намеренно уходил даже от мыслей о женитьбе. В данный момент его все устраивало. Их любовь была свободна от условностей, обещаний и планов на будущее. Они были счастливы, наслаждаясь гармонией, взаимопониманием и радостью физической близости.

В стажировке Анри наступил момент, когда с участниками стали встречаться руководители различных проектов, в том числе чтобы предложить постоянную работу. Такие разговоры велись по отдельности с каждым стажером, поэтому предметы бесед не были известны остальным. Именно в этот момент Стелла стала замечать в Анри перемены. Он стал раздражительным, вдруг исчез энтузиазм, с которым он начинал стажировку. По утрам он не торопился покинуть дом, а вечером иногда просто сидел перед открытым ноутбуком с отрешенным взглядом в раздумьях. Такие моменты удивили и взволновали Стеллу, и она посчитала важным выяснить их причину. Выводить человека на определенный разговор она умела, но в данном случае это важно было сделать особенно тонко и бережно.

Удобный момент подвернулся в один из воскресных дней, когда некуда было торопиться. После позднего завтрака, пока Стелла убирала со стола посуду, Анри склонился