до стольки-то, за меня не переживай, я поела, мобильник заряжен, колено не болит, но трость взяла.

От этой записки я внезапно почувствовала себя нудной престарелой родственницей, которая присматривает за молодой.

На аппетите моем, впрочем, это не сказалось. А после обеда настал назначенный час для звонка моему информатору.

– Слушайте, – только и ответили на мое приветствие. – Понадобится записать – повторю.

Дальше мне скупо, в лучших традициях архивных выписок и протоколов, зачитали следующее.

Мытарь Владимир Алексеевич, тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года рождения, в сентябре тысяча девятьсот девяностого года был задержан при попытке сбыта ворованных вещей в Коломне, Московская область. На допросе утверждал, что его жизнь под угрозой, просил защиты, пошел на сделку со следствием. Получил семь лет колонии строгого режима, где-то под Волоколамском – это учреждение на сегодняшний день уже расформировали. Из назначенного срока отсидел только четыре года. Скончался в тюремном медблоке до оказания ему медицинской помощи. Причина смерти – инфаркт. Похоронен на тюремном кладбище под Волоколамском. Бывшая жена не имела средств на похороны.

– Инфаркт не ножевой ли, случайно? – Все же вклинилась я. – Смерть точно не насильственная?

– Евгения Максимовна, – прошелестели на том конце «провода», – я за что купила, за то и продаю, но товар у меня, вы знаете, всегда высшего качества! Ножевое ранение с инфарктом никто даже в тюрьме не спутает!

– Все-все, продолжайте.

Причина смерти погоды и впрямь не делала. Важнее был сам факт: жив или мертв.

В данном случае пациент однозначно мертв.

– Теперь семья. Жена, Мытарь Мирослава Александровна, шестидесятого года рождения, профессия – инженер. На данный момент живет в городе Железнодорожный, Московская область, ныне на пенсии. После ареста мужа подала на развод, но на свидания к нему ездила до самой его смерти в декабре девяносто четвертого года. При этом после развода вернула девичью фамилию – теперь она Фомичева Мирослава Александровна. Ребенок…

Я вслушалась с особым вниманием.

– Мытарь Михаил Владимирович, восемьдесят девятого года рождения, профессия – цирковой акробат. Образование получил в московском цирковом училище, с матерью не живет. Зарегистрирован и состоит на работе в московской цирковой труппе «Разъездной цирк», внимание – под именем Фомичев Михаил Сергеевич. Взял фамилию матери и отчество деда.

«Маскируется, – подумала я. – Или стыдится? Вон ведь как папаша ославился. Хотя, может, у папаши и выбора не было, поглядел на мертвых „коллег“ и решился».

– В противозаконной деятельности замечен не был ни в юности, ни в зрелом возрасте, равно как и мать. На текущий момент находится в городе Тарасове…

На том конце умозрительного провода замолчали.

– Ну да, – хмыкнула я. – Я тут ходила на его представление. Ничего так, впечатляет. «Не замечен», конечно, не означает, что ничего не было…

– Описание внешности, особые приметы – требуются? – Моя осведомительница пропустила мимо ушей мои хмыканья.

– Еще как!

Чем дальше, тем крепче я убеждалась: он, голубчик, он. Манера речи, внешность, специализация… все совпадало.

Прогадала я только в одном: не попросила заранее уточнить огнестойкую Маргариту и человека-змея Эдуарда. Ладно, если понадобится, справлюсь сама. Эти двое пока что показали себя лишь как соратники Михаила. Вдобавок, похоже, не слишком-то увлеченные его идеей.

– Так, а что с Валентином…

– …Архиповичем Кочетовым, пятьдесят пятого года рождения, – уверенно продолжили за меня. – После серии ограблений в городе Тарасове в августе тысяча девятьсот девяностого года был объявлен в розыск. Обвинялся также в осуществлении организованных ограблений. И убийстве трех человек, если верить Мытарю. До этого уже сидел срок за вооруженное ограбление, но на зоне был замечен только в избиении сокамерника. До Тарасова обвинения в убийстве против него не выдвигали. Крупная бандитская разборка с его участием, с большим количеством жертв, имела место в Иркутске, но не в девяносто шестом, а в девяносто восьмом году. В декабре или ноябре. Точнее, увы, не смогу сказать.

– Он выжил? – снова не вытерпела я.

Параллельно у меня в мозгу щелкнуло: вполне совпадает с уходом Дорошевич из Дома культуры. Ждала-ждала, могла узнать о разборке, подумать, что все, порешили… забрала нычку из подвала – тот зачуханный комодик – да и вернулась на малую родину.

– На разборке имел место взрыв, было много неопознанных тел. Из числа разыскиваемых Кочетова не убрали, но большинство уцелевших и опрошенных склонялись к тому, что он погиб во взрыве. Угодил в самый эпицентр.

– А что, удобно… – пробормотала я.

– После этого о нем ничего не известно. Особые приметы, описание внешности – требуются?

– Давайте, – подтвердила я.

Описание полностью совпало с тем, что было дано в газетной статье. Здесь газетчики не облажались.

– А что насчет его тарасовских связей? Удалось узнать?

– Очень мало. Известно, что он имел непродолжительную связь с Еленой Марковной Дорошевич, администратором центрального тарасовского Дома культуры. Вероятно, она помогала ему прятать награбленное, но это не было доказано. Была составлена тщательная опись украденных вещей, и… – на том краю разговора моя собеседница зашелестела какими-то бумагами, – по информации на сегодняшний день ни одна из вещей найдена не была. По крайней мере, не сдавалась в комиссионные магазины. О частных продажах информации нет. Но точно известно, что в ближайшие три года после ограблений украденное Тарасов не покидало.

Уже что-то. Даже по не слишком информативным газетным статьям было понятно, что добыча немаленькая. Есть за чем возвращаться в Тарасов: такие ценности – стимул похлеще внебрачного ребенка. Существующего, похоже, только в воображении Руслана Осиповича. В последнем я была уверена уже на сто процентов.

– А вот еще, дополнительно… вы не просили, но мой, э-э-э, племянник посчитал это занятным.

– Да-да? – Всю беседу я фиксировала на листках бумаги самое важное. Рука подустала, но я тут же схватила ручку обратно. «Дополнительно» – не значит «не нужно».

– У одного из участников ограблений, убитого, предположительно, Кочетовым, была в Тарасове связь. Николай Дмитриевич Морковин во время своего пребывания сожительствовал с Майей Ринатовной Зинатуллиной, мастером-парикмахером из салона красоты «Прядка». Связь существовала только во время пребывания Морковина в Тарасове. После того как банда покинула город, связь прекратилась.

– Странно, что на допрос ее не вызывали, – удивилась я. – Вроде сожительница, близкое