Эхнатон, уже почти не маневрируя, резко набрал скорость, в считаные секунды оказавшись полусотней метров выше противника. Тот странно медлил. Понятно, что до этого он висел на минимуме тяги, чтобы не выдать себя излучением гравипривода, но кто мешал ему разогнать его в начале боя?

Сейчас теккону не хватило тяги, чтобы задрать корпус вертикально. Через три-четыре секунды он обретет полную подвижность, но Эхнатон не стал предоставлять ему такую возможность.

Пролетая над текконом, он клюнул носом, на мгновение поймав вражескую машину в прицел. Сдвоенная короткая очередь, и Эхнатон, не в силах совладать с инерцией, умчался дальше.

Верхняя бронесфера теккона была защищена лучше, чем днище, что неудивительно: злейший враг такого типа боевых дронов – атмосферные штурмовики. Но все же не сравнить с передними листами, и обстрел с минимальной дистанции имел высочайшие шансы на успех.

Эхнатон зафиксировал три попадания из левого орудия, с двумя пробоинами, и два из правого, причем пробили оба.

Пожалуй, правое орудие теперь можно включать в расчеты вариантов боя – действует хоть и с меньшей скорострельностью, но эффективно.

Эхнатон не мог видеть, что подкалиберники нанесли минимум урона. Один прошил теккона насквозь, не задев ничего серьезного, второй, разрушившись при прохождении через броню, раскаленными осколками брызнул на кожух гравипривода, не повредив его.

Другое дело старые добрые шарики. Первый пробил защиту интеллектуального блока, превратив машину в металлического идиота. Второй, прошив верхний бронелист, полетел дальше, порвал тягу кинетического орудия, срикошетил от нижнего листа брони, после чего произошло крайне маловероятное событие, почти на грани чуда.

Но такое случается куда чаще, чем говорят статистические расчеты, особенно если за дело берется кто-то очень опытный.

Боевого опыта у Эхнатона было завались.

После рикошета шарик ударил в гравипривод, как раз осыпаемый раскаленными осколками разрушенного подкалиберного снаряда. Только попал не в кожух, а в вывод патрубка системы пространственной коррекции. Пробил его, но не насквозь – растеряв силу после всех приключений, помчался по толстостенной трубке, отскакивая от стенок, будто теннисный мячик, и закончил свой путь, перебив энергоканал в тот самый момент, когда теккон, наконец, начал выдавать полную мощность на гравитационную установку, торопясь вывести ее на рабочий режим.

Энергетическая установка была сейчас уязвима как никогда – как-никак режим разгона. К тому же радикалы существенно ее упростили ради облегчения, сняв модуль аварийной разгрузки. Таким образом, высвобождавшуюся мощь теперь некуда было девать, а энергоячейка не та штука, которая прощает подобную расточительность.

В текконе их было три, смонтированных параллельно. Спустя несколько наносекунд после фатального повреждения энергоканала все они превратились в облако ионизированного газа, в котором протекали бурные реакции распада тяжелых элементов. Эхнатон, по инерции преодолев пару сотен метров, только начал было останавливаться, как внезапно зафиксировал поток гамма-квантов. И почти сразу обнаружилось, что вместо противника образовался огненный шар, характерный для начальной фазы взрывов ядерных боеприпасов.

Эхнатон ослеп и оглох, ударной волной его швырнуло непонятно куда, все, что он успел, – это ослабить привод орудийной турели, в надежде, что при не очень сильном ударе ее не повредит. Затем выждал несколько секунд и начал реанимировать сенсорную систему.

Первой, как ни странно, заработала оптика. И очень вовремя: отброшенный на сотни метров вверх, он стремительно приближался к земле. Гравипривод не пострадал, Эхнатон быстро выровнялся, в течение нескольких секунд привел себя в состояние, при котором мог продолжать бой, и только после этого попытался оценить, что же произошло с противником.

Теккона он не обнаружил, в связи с чем был сделан вывод, что взрыв – результат критического повреждения энергетической установки дрона. Тот был столь любезен, что превратился в плазму далеко от входа в подземный комплекс, и вход если и повредило, то незначительно. Приблизившись, Эхнатон попытался вызвать контролера, но ничего не получилось: система связи умерла.

Слишком близко он был к взрыву, а Эйс не позаботился о восстановлении защиты против электромагнитных импульсов.

Активировав резервный центр связи, он повторил вызов, но не получил отклика. Просканировал область в районе входа и не обнаружил признаков человеческого присутствия.

Облетев по кругу дымящиеся остатки рощи, Эхнатон умчался на север, укрылся на том же пригорке и начал размышлять о том, как следует поступить дальше.

Приказ гласил следующее: вернуться на базу стратегического резерва, найти контролера, далее оставаться в его распоряжении.

С высокой степенью вероятности Эхнатон предполагал, что контролера на базе больше нет. Его или уничтожили, или увезли на транспортном дроне. Радикалам не было смысла его оставлять.

А может, группа древних осталась внизу, на глубоких уровнях, где его сканеры не достают? И контролер с ними?

Эхнатон избрал тактику выжидания.

Спустя три часа с северо-востока приблизился отряд из четырех текконов и громадного транспортника, оборудованного навесными турелями с крупнокалиберными орудиями. Из него выбрались несколько человеческих фигурок в черных костюмах, побродили по пепелищу, затем закопали в пепле несколько непонятных предметов и поспешно вернулись в машину. И дроны быстро удалились за горизонт.

Эхнатон знал, что после подрыва энергоячеек местность сильно загрязняется радиоактивными изотопами, и это очень вредно для биологических организмов. Ничего удивительного, что радикалы не стали задерживаться на пораженной территории. Убедившись, что теккона больше нет, они вернулись туда, откуда пришли. И даже не попытались спуститься на нижние уровни базы.

Вывод: на базе никого нет. Взорвавшийся теккон был оставлен в засаде, на случай появления врагов радикалов. Не определив, по какой причине он погиб, они не стали рисковать другими машинами. Разместили датчики, которые предупредят о прибытии посторонних, а сами остались где-то не очень далеко, чтобы быстро примчаться по их сигналу.

Эхнатон все еще не понимал, что следует предпринимать дальше, и попытался выйти на связь с орбитальным командным центром, хотя Космос это не рекомендовал.

Безрезультатно.

Тогда он удалился на юго-запад, двигаясь около часа с максимальной скоростью, и предпринял попытку связаться с базой. Трижды сбросил пакет с информацией о пленении или смерти контролера и предполагаемой засаде радикалов и отправил запрос о дальнейших инструкциях.

Ответа тоже не было. Зато он засек луч поискового сканера – кто-то перехватил его передачу.

Пришлось опять удаляться, несколько раз меняя курс. И думать. Непрерывно думать.

Непривычное занятие. Нет, он веками ему предавался, но в последнее время всегда находился кто-то, кто делал это за него.