он прошел на восток тринадцать шагов и воткнул свой посох в землю на краю круга, обозначив направление к месту своего рождения в Восточной Селен.

Эолин повторила заклинание, твердо вонзив свой посох в землю на южной границе каменного круга. Хрустальный наконечник ее посоха вспыхнул с низким гулом, соединившись с источником ее силы в далеком Южном Лесу.

Эолин почувствовала, как сознание замка обратилось внутрь, злобный голод сосредоточился на саду, где они стояли.

Крики Наэтерских демонов прекратились.

Листья сада задрожали.

— Они чувствуют нашу магию, — прошептала она.

— Идем, — Кори протянул руку. — Мы должны действовать сейчас.

Маг и мага встретились в центре круга, создав завесу пурпурного огня, которая поднялась по краю.

— Дай мне свой меч, — сказал Кори.

Эолин инстинктивно отпрянула.

— Я не думаю, что Кел'Бару…

— Галийское оружие понимает, что нужно делать. Дай мне меч, Эолин.

С неохотой она обнажила Кел’Бару и протянула его магу Кори. Серебристо-белый клинок светился в слабом свете луны. Кори взял рукоять обеими руками и зашагал к северо-западному краю круга, в сторону пустошей Фэрнворна.

Нэом авигнэс сатуэ.

Он вонзил лезвие в землю, вызвав дрожь глубоко внутри земли. Жидкое пламя струилось из лезвия, переплетая медные ленты сквозь фиолетовую завесу. Эолин почувствовала внезапную тягу под ногами, такую ​​сильную, что потеряла равновесие. Кори поймал ее за локоть и крепко держал, встав позади нее в центре круга.

Один за другим Наэтерские демоны покидали битву. Они начали с шумом спускаться по стенам, рой сияющих тел с пустыми глазами тянулся к свету сада.

Страх поколебал решимость Эолин.

— Их так много! — сказала она. — Как их может быть так много?

— Сосредоточься, Эолин. Свяжись со мной.

— А если они найдут детей?

— Нет. Теперь они смотрят только на нас.

Она положила свои ладони на руки Кори, воздев их ладони к небу. Это были странные объятия, одновременно формальные и интимные. Украшение на руке Эолин, серебряная змея Восточной Селен, ожила, поползла к ее руке и переплела ее запястье с его. Дыхание Кори согрело ее ухо.

— Это проклятие потребует от нас многого, — сказал он.

Сердце Эолин екнуло. Она сглотнула и сказала:

— Кори, прежде чем мы начнем, я должна кое-что сказать…

— У нас не осталось времени на разговоры. Что бы ни случилось, не отказывай мне в своей магии. Повтори мой призыв, Ты не поймешь слов, но это неважно. Пусть магия приведет тебя туда, куда оно пожелает. Я займусь остальным.

Эолин кивнула и прижалась спиной к его груди.

Наэтерские демоны подошли к краю сада. По их светящимся телам прокатилось урчание. Монстры низко пригнулись и обнюхали деревья и кусты, по-видимому, опасаясь пересечь барьер из огненных жуков и лунных пауков.

Кори начал заклинание, произнося слова на незнакомом Эолин языке, гортанные, но странно мелодичные. Закрыв глаза, мага сосредоточилась на звуке и голосе, пока стих не начал падать с ее губ в своей чуждой мелодии, навязчивой и прекрасной, наполненной вневременной тоской.

Пальцы Кори сдвинулись, и по коже Эолин замерцали искры. Между ними вспыхнул импульс магии, увлекая Эолин к неизведанным землям. Древние леса возвышались над ней, возвышаясь над черными елями, скрытыми под зимним небом. Кристальные воды прорезали ландшафты, выжженные дыханием Дракона. Поколения магов и маг пели, танцевали, поклонялись и умирали. Эолин узнала каждое лицо, хотя и не знала их. Она ходила по местам, затерянным во времени, но живым в ее памяти, и вспоминала сны, сокрытые в лабиринте ее сердца.

Черный лес растаял, и появился Южный Лес, укутав ее мшистым плащом. Золотой свет прорезал пышные летние деревья. Воздух гудел от насекомых и птиц; прохладная грязь хлюпала между ее пальцами ног. Рысь скользнула в тени, ведя Эолин по извилистой тропинке через густые заросли деревьев. Обогнув большой ствол, она наткнулась на Дуайен Гемену, сгорбленную от старости, с серыми глазами на морщинистом лице, скрюченными руками, сжимающими посох из розового дерева. Аура старой маги резонировала радостью и печалью.

— Ты обязана служить им ремеслом, — сказала она. — Неважно, что они сделали с нами в прошлом, неважно, что они могут сделать с тобой в будущем. Когда придет время нужды, ты должна ответить.

Наставница Эолин исчезла. Позади нее появилась река Тарба, вода бежала высоко по ее каменистому руслу. Акмаэль стоял на дальнем берегу, мальчик в плаще и короне. Его лицо было омрачено трауром.

Эолин позвала его, но ни слова не сорвалось с ее губ. Акмаэль поднял руку и указал на небеса, на источник света, освещавший их мир.

Кел’Бару стал четким на фоне звездной ночи, его клинок превратился в обсидиановый стержень, который вырвался из-под земли и поднялся, чтобы затмить луну. Пейзаж погрузился во тьму. Тень ночи раскинула крылья над землей.

В чувства Эолин вернулись сладкие ароматы сада, смешанные со зловонием приближающейся смерти. Она услышала Наэтерских Демонов, неуклюжее стадо всего в нескольких шагах от нее, и открыла глаза.

За занавесом света они смотрели на нее пустыми глазами. Их пасти двигались в беспокойном голоде. Они присели на светящиеся конечности и ждали.

Земля ушла из-под ног Эолин.

Неуверенность дрожала в ее голосе.

— Кори?

Его губы коснулись ее виска.

— Прости меня, Эолин.

Кел’Бару вонзился Эолин в грудь. Галийский меч разорвал ее грудину, выпустив реку, которая была ее душой. Эолин упала и потекла в пропасть, зиявшую у ее ног, ее дух превратился в бурлящий поток печали, предательства, ужаса и неверия.

Наэтерские Демоны прыгнули за ней, раскинув конечности и выпустив когти, лица исказились в нестройном реве. Вместе они спускались в крутящемся вихре света и тени. Когти вцепились в юбку Эолин, челюсти впились ей в лицо. В отчаянии она попыталась вызвать чары, но ткань ее магии была разорвана, ее нити крепко сжимались в далекой хватке Кори.

Внизу маячила бездна Подземного мира, холодная и безмолвная, терпеливо ждущая последних объятий. Спуск Эолин замедлился, словно подхваченный вязкой субстанцией, а затем и вовсе остановился. Демоны Наэтер собрались вокруг нее. Вечная ночь поглотила крики маги. Ее удары бессильно попадали по нефритовой плоти. Эбонитовые когти обездвижили ее конечности и поразили ее дух. Рычание звучало резко в ее ушах. Щупальца тумана пробивались сквозь массу демонов, вцепляясь в запястья и лодыжки, туго обвивая ее горло, душили остатки ее магии.

Эолин почувствовала внезапный сильный толчок оставшейся позади жизни, ее триумфы и печали, ее страсти и разочарования, ее чувственную красоту и неисполненную любовь. Голоса семьи, друзей, союзников и врагов то поднимались, то стихали в одной трагической ноте прощания. Затем вся душевная боль, все осознание, вся надежда были поглощены пустотой.