Подриг посмотрел на меня.

– Мы с ним постоянно соперничали. В этой части города только две гостиницы – наша и его.

– Да, он заманивает постояльцев птицами, зато у меня отличная выпивка, – Алистер сделал глоток пива и усмехнулся. – Хотя должен признаться, если у нас в ближайшее время не появятся постояльцы, мне придется разместить рекламный плакат со своей задницей.

Я рассмеялась.

– И где ты его разместишь?

– Дорогуша, у меня масса вариантов, куда это разместить, – пожимая плечами, ответил Алистер. Он поднял свою кружку с остатками пива: – Выпьем за то, чтобы завтра было лучше, чем сегодня.

Мы подняли свои кружки и чокнулись.

И мы пили.

И пили.

И пили.

Я сама не заметила, как выпила три пинты, и мне казалось, что сейчас меня уже разорвет. Я направилась в дамскую комнату, которую они почему-то называли «валеты», а когда вернулась, увидела, как Алистер расхаживал по комнате, приглушая освещение и зашторивая окна. Потом он запер входную дверь.

– Что происходит? – спросила я с испугом в голосе. Мне представилось, что я вернулась в Штаты и произошла экстренная ситуация, требующая блокировки дверей.

– Это называется «запереться», – объяснил Подриг. – По закону все пабы должны закрываться в 23:30, и это единственная возможность обойти закон.

– Мы притворяемся, что дома никого нет, а сами продолжаем вечеринку. Правда, парни? – спросил он троих оставшихся посетителей.

В ответ они прокричали пьяными голосами:

– Да-а-а-а-а!

– Ш-ш.

– Другими словами, – начал Подриг, когда я присела рядом, – теперь ты одна из нас.

– Одна из нас, одна из нас, – стали распевать мужчины, стуча кулаками по столу.

– Ш-ш, – вновь попытался утихомирить их Алистер.

– Одна из нас, одна из нас, – повторили они уже более тихо.

Я смотрела на них немного взволнованно. Конечно, было глупо считать себя одной из них лишь потому, что нас всех вместе заперли в ирландском пабе, но мне тем не менее было очень приятно. Я раньше никогда таких слов не слышала. Всю свою жизнь я ощущала себя белой вороной. Надо мной издевались, и меня обижали лишь только потому, что я немного отличалась от большинства. Я одновременно очень хотела иметь друзей и очень этого боялась. И в семье мне всегда давали понять, что я недотягиваю. Энджи – умница, Сандра – красотка и тусовщица, ну а я… Я была странной, неправильной, закрытой, проблемной, и все в таком духе. Мама явно не ожидала, что у нее родится такой никудышный ребенок.

Позже я делала все возможное, чтобы у меня были друзья. Поверхностного общения мне было недостаточно, поэтому я очень старалась, чтобы у меня появились настоящие друзья, но ничего не получалось. Я не хотела с этим мириться и пыталась хотя бы казаться идеальной, я прятала то, что было у меня внутри.

Но здесь… здесь, в этом пабе, с Подригом я не чувствовала, что мне нужно что-то прятать. Хотя, по иронии судьбы, как раз сейчас мне нужно было притворяться и половина того, что я говорила, было неправдой.

Они сказали, что я одна из них.

И я им поверила.

Я положила руку на колено Подрига и слегка его сжала, наклонилась к его уху и, вдыхая аромат его древесного парфюма, чувствуя тепло его шеи, прошептала:

– Спасибо, что даешь мне почувствовать себя одной из вас.

Он повернулся ко мне, его глаза были переполнены напряжением. Он внимательно посмотрел на меня, а потом поцеловал в губы. И этот поцелуй был мягким, теплым и, как обычно, сладким и нежным.

– Слушайте, вам нужен номер, – сказал Алистер, обходя барную стойку. – Можете снять один из тех, что наверху.

Он многозначительно поднял брови.

Я захихикала, чувствуя, как алкоголь побежал по моим венам, и уткнулась лицом в шею Подрига. Больше всего на свете я сейчас хотела остаться с ним наедине. Той одной ночи мне было недостаточно, и хотя, будучи трезвой, я радовалась тому, что у нас разные комнаты… становясь пьяной, я не хотела отлипать от этого мужчины.

А сейчас я пьяная, возбужденная, и я хочу быть с ним. Я прижималась к Подригу, словно сучка в период течки. Мы попрощались со всеми и вышли через заднюю дверь, так чтобы с улицы паб казался закрытым. Как только мы оказались на холоде и завернули за угол, Подриг прижал меня к каменной стене и набросился на меня.

Его руки проникли под мое пальто, я вцепилась в его волосы, и мы начали целоваться как ненормальные, словно хотели сожрать друг друга. Я стонала, произнося его имя, а он рычал в ответ, и от его хриплого голоса мои трусики мгновенно стали влажными.

Я безумно его хотела; весь день старалась не замечать своего раздражения, возникшего после того, как он лег на меня. Тогда я почувствовала его возбуждение, но между нами ничего не произошло. Я хотела, чтобы его великолепные глаза пылали страстью, я хотела, чтобы он крепко держал меня за волосы, и хотела услышать, как во время оргазма он выкрикивает мое имя.

Я опустила руку, расстегнула молнию на его джинсах и достала член.

– Валери, – прошептал он, не отрываясь от моих губ. Я улыбнулась в ответ, прежде чем опуститься на колени.

На улице было холодно, поэтому, чтобы он ничего не отморозил, я быстро поместила все в свой рот, отчего он застонал.

– Господи, да. Высоси меня целиком, без остатка, – простонал Подриг, вцепившись в мои волосы, и стал направлять его у меня во рту.

Я жадно облизывала его, мой язык кружился по головке, и я чувствовала солоноватый вкус. Мне нравился этот свежий, острый вкус. Это вкус мужчины, и я позволяла ему входить все сильнее и глубже, пока он не уперся в заднюю часть моего горла.

– Дорогуша, так я долго не продержусь, – прохрипел он, сильнее сжимая мои волосы.

Я оторвалась от него. Сейчас я касалась губами головки его члена так, словно наносила губную помаду.

– Я хочу, чтобы ты кончил. Я хочу проглотить твою сперму.

И я снова взяла его в рот и стала помогать рукой, а он застонал, впиваясь ногтями в кожу моей головы.

– Валери, – сорвалось с его губ, и он кончил мне в рот. Языком я ощущала, как пульсирует его член.

Я сглотнула и продолжила облизывать его до тех пор, пока он не стал слишком чувствительным. Затем вытерла рот тыльной стороной ладони и с трудом, едва не падая, поднялась на ноги.

Он схватил меня, прижал к себе и смотрел на меня полуприкрытыми глазами. Он выглядел спокойным и совершенно удовлетворенным, таким, каким мне хотелось его видеть всегда.

– Что я сделал, чтобы заслужить это? – спросил он низким голосом, с ленивой улыбкой застегивая джинсы.

– Все, – ответила я, целуя его в щеку. – Нам, наверное, лучше пойти. Становится все холоднее и холоднее.