Лиза появилась словно бы ниоткуда – изящная девушка в аккуратном пиджачке мужского покроя и модной юбке, которая выставляла ее ноги в изящных туфельках на всеобщее обозрение. Завитые волосы были подхвачены темной заколкой, а в руках Лиза несла целую стопку бумаг. Шуру она, разумеется, заметила только тогда, когда он заступил ей дорогу.

– Привет.

Лиза взглянула на него очень красноречиво.

– А ты как здесь? – осведомилась она.

– Ваньку пытал, – признался Шура. – Я с лекций ушел, очень хотелось тебя увидеть.

Лиза улыбнулась, но, несмотря на всю доброжелательность этой улыбки, Шура понял, что здесь и сейчас он абсолютно некстати. У нее свои дела и заботы, у нее своя жизнь, в которую он, по большому счету, вписывается только как тренер в студии танцев.

– Я скучал, – произнес он. – Честно.

Ее улыбка стала шире; Лиза протянула руку и погладила его по щеке. На Лизином запястье трепетала голубая жилка, и Шуре захотелось прикоснуться к ней губами и сосчитать пульс.

– Ты придешь вечером?

Улыбка не то чтобы исчезла совсем, но как-то померкла, что ли. Н-да, юноша, трахнули тебя один раз, а хлопот на целый месяц, ядовито подметил внутренний голос, и Шура сник окончательно.

– Не хочешь меня больше видеть, – вздохнул он, на что Лиза расхохоталась так, что едва не разроняла свои бумаги. Краем глаза Шура увидел, что охранник смотрит на нее с интересом и изумлением, словно никогда не видел, как она смеется.

– Шур, ну я же ведьма, – произнесла Лиза.

– …и любить тебя опасно, – закончил ее фразу Шура.

– Но тем не менее…

– …я попробую, – перебил Шура. – Даже если ты против, я все равно попробую.

Тогда она перестала смеяться – сразу, словно отключила кнопку смеха – а потом приподнялась и поцеловала его. Шура ощутил, как болезненно стукнуло и остановилось сердце, а Лиза оторвалась от его губ и сказала:

– На всякий случай не жди.

И пошла по своим делам, звонко цокая каблучками. Шура стоял и смотрел ей вслед, оглушенный и не до конца понимающий, что происходит и где находится. Лиза уходила в глубины клуба так, словно погружалась в морские пучины, а он должен был стоять и смотреть ей вслед, хотя на самом деле Шуре хотелось сгрести ее в охапку и овладеть ею прямо на полу.

Печальный, он вышел на улицу, но тем не менее, его печаль была светла – этакая горчинка, которая придает вкусу весеннего дня особую прелесть. Шура постоял немного возле входа в клуб, размышляя, куда бы пойти (будь здесь Воробушек, он подсказал бы маршрут) и решил зайти в недорогую кофейню неподалеку перекусить.

Он почти ушел, но что-то заставило его обернуться, и Шура увидел в конце улицы знакомую фигурку. Он подождал и убедился в том, что это действительно Ванечка, который скачет по лужам как раз к клубу. К Лизе, подумал Шура и решил дождаться выхода несносного Воробья, чтобы еще раз побеседовать по-свойски.

Ждать пришлось недолго: Ванечка вышел на улицу ровно через десять минут. Лиза в легком пальто нараспашку держала его под руку, и выглядели они как двое абсолютно счастливых влюбленных, во всяком случае Ванечка смотрел на Лизу примерно так же, как обжора смотрит на шоколадный торт. Значит, для этого недомерка она всегда свободна, а для него, Шуры, занята по уши? Что за работа у них такая?

На стоянке такси была одна-единственная машина. Мысленно Шура пересчитал всю наличность, понял, что до конца недели ему придется ходить пешком, и решительно открыл дверцу.

– Куда? – меланхолично осведомился пузатый водитель.

– Вон ту машину видите? За ней.

Такси вырулило со стоянки на проспект. Судя по всему, Лиза и Воробей ехали за город. Спорткар вскоре свернул сначала на одну тихую улочку, затем на другую, миновал частный сектор, а потом выехал на шоссе. Позади осталась долина бедных с роскошными домами городских чиновников, загородный оптовый мегамаркет и единственное действующее в городе кладбище. Куда они едут, недоумевал Шура, потрахаться в чистом поле? За городом была еще совсем зима. Когда машина остановилась, и Лиза вышла на обочину, Шура заметил, что она переобулась в теплые высокие сапоги. Ванечка в своих гламурных кедиках сразу же утонул в сугробе и принялся капризничать по этому поводу.

Шура расплатился с водителем за ближайшим поворотом и пошел в сторону города, стараясь держаться возле деревьев чахлой посадки, чтобы не попасться на глаза Воробью и Лизе. Снегу возле деревьев по счастью почти не было – хотя бы в этом Шуре везло.

Сладкая парочка пребывала отнюдь не в одиночестве – компанию им составляли двое мужчин весьма и весьма солидного вида, чей серебристый джип притулился на обочине рядом с машиной Лизы. Шура подошел поближе, не опасаясь теперь, что его заметят – все были заняты.

Лиза сняла пальто и пиджак, оставшись в легкой блузке с коротким рукавом и юбке (ангина обеспечена, подумал Шура). Ваня шустро подобрал вещи и уволок в машину, а потом вернулся и взял Лизу за руки. Ничего дружеского или любовного в этом жесте не было – одна работа, и Воробей словно бы переступал через себя. Совершенно неподвижно они простояли несколько долгих минут, а потом Лиза запела.

Первым порывом Шуры было заткнуть уши. Голос, тяжелым набатом поднимавшийся над полем, не мог принадлежать Лизе – он был похож вовсе не на человеческий голос, а на то низкое гудение, которое слышно возле опор электропередач. И, тем не менее, это была песня: Шуре казалось, что он различает слова – гневные, яростные, несущие боль и отмщение. Его замутило. Казалось, кто-то принялся растягивать его мышцы и скручивать суставы, которые задрожали и задвигались в своих вязких гнездах. Не выдержав, Шура рухнул на колени, и звук оборвался.

Шура нашел в себе силы поднять голову и посмотреть. Одного из солидных мужчин бурно рвало, второй шатался, как пьяный, и зажимал уши, но Ваня и Лиза стояли как вкопанные, будто ничего и не произошло, хотя лицо Лизы было окровавлено. Шура выпрямился. В затылке запульсировала боль, но он смог удержаться от падения. И в это время появился ветер.

В посадке не шевельнулась ни единая ветка. Вихрь кружил возле Лизы и Вани, поднимал дыбом их волосы и едва не сбивал с ног. Юбку Лизы вскинуло буйствующим колоколом; Шура разглядел под тонкими колготками изящное черное белье. Ветер усиливался. Видно было, что еще немного, и не разжимающую рук пару оторвет от земли. И когда Шура не вытерпел и кинулся к ним – поймать, удержать! – ветер внезапно стих.

Лиза осела в сугроб. Ваня плюхнулся рядом и принялся оттирать ее губы от крови, другой рукой поправляя юбку. Все было кончено. Солидные мужчины осторожно подошли к ворожее, и даже издали видно было, что они весьма и весьма поражены. Один из них протянул Ванечке пухлый конверт, а другой осторожно поднял Лизу на руки и понес в машину. Ваня поплелся за ними, вытаскивая из конверта тысячные купюры – по всей вероятности, свою долю.

Шура подошел к ним только после того, как джип уехал. Лиза была устроена на пассажирском сиденье, и Воробей пытался пристегнуть ее ремнем безопасности.