– Разберемся! – заверил я бедолагу и помчался в УВД.

Пролистав книгу происшествий, я быстро нашел нужный сигнал: «Седьмого октября 1990 года, около трех часов ночи, водитель Иванцов не справился с управлением и совершил наезд на фасад обувного магазина».

Наскоро собрав следственно-оперативную группу, я приехал на штрафстоянку и осмотрел автомобиль Иванцова. Весь салон его «Жигулей» был забрызган кровью. Со стороны водителя следы крови имели происхождение, типичное для дорожно-транспортного происшествия, а вот со стороны переднего пассажирского сиденья никаких брызг крови не было. Вместо них на обшивке двери пассажир оставил два широких, побуревших на воздухе мазка. Эксперты-криминалисты по моему указанию изъяли из салона образцы крови и все следы пальцев рук, какие только смогли обнаружить. С отпечатками пальцев не повезло – все они принадлежали водителю. Кровь с обшивки передней пассажирской дверцы по своим групповым качествам совпала с кровью, изъятой нами в телефонной будке. К водителю Иванцову она отношения не имела. Это была кровь убитой Дуньки-кладовщицы.

Измотанный морально и физически, домой я вернулся только поздно вечером. Единственным моим желанием было наскоро перекусить и лечь спать. Лиза, видя, в каком состоянии я вернулся, не стала донимать меня расспросами, но я видел, что ей хочется поговорить.

– Что случилось, дорогая? – позевывая, поинтересовался я.

– Андрей, у нас в поликлинике все говорят, что первый секретарь обкома распорядился расстреливать мародеров на месте совершения преступления. Это правда?

– Чепуха! Кто расстреливать-то будет? Все эти слухи появились из-за учений по гражданской обороне. Насмотрелись на солдат с автоматами и стали выдумывать черт знает что. Весь бардак в городе творится от того, что нет единой власти. Первый секретарь обкома партии нынче никто и звать его никак.

– Вы ему больше не подчиняетесь?

– Формально мы ему никогда не подчинялись. Областная милиция – это одно из подразделений облисполкома. – Я посмотрел на жену. Она с интересом ждала, как я разъясню сложившуюся во властных структурах ситуацию.

– Значит, так, – начал я. – Весной этого года съезд Верховного Совета внес изменения в шестую статью Конституции СССР и постановил, что КПСС больше не является «руководящей и направляющей силой советского общества». Смысл улавливаешь? Горбачев сделал финт ушами, сохранил власть и стал Президентом, а всех своих соратников по партии превратил в жалкую кучку болтунов. КПСС из правящей партии превратилась в обычное общественное объединение, что-то вроде «общества любителей аквариумных рыбок». Одним росчерком пера Горбачев нарушил вертикаль управления и лишил власти своих вассалов на местах. Скажи мне, как председатель общественного объединения может руководить областью? Никак. Едем дальше. В феврале у нас избрали областной совет народных депутатов. Председатель этого собрания Пименов во всеуслышание объявил, что теперь он главный в области и все обязаны подчиняться только ему. У семи нянек дитя без глазу! В области появилось три центра управления, а сигареты с продажи исчезли. Если появится четвертый правитель, то исчезнет хлеб.

– Ты это серьезно? – округлила глаза жена.

– Шучу! Лиза, давай спать. Ну ее к черту, эту политику. Пускай они друг другу глотки грызут, лишь бы нас не трогали.

Наступившей ночью милицейские патрули в городе были усилены, продовольственные базы взяты под охрану. Погромов магазинов больше не было, зато на стенах домов появились антиправительственные надписи. Обстановка накалялась.

В субботу я оставил Лизу принимать гостей, а сам поехал к Журбиной в «Изумрудный лес». Валентина Павловна, Касим и его младший сын встретили меня на пороге дома отдыха.

– Я вижу, у вас изменения? – кивнул я на строительную технику у столовой для обслуживающего персонала.

– Новые хозяева! – улыбнулся Касим. – Мы досрочно расторгли договор аренды, а они, не дожидаясь нашего отъезда, приступили к ремонту, да тут же выдохлись. Денег у профсоюзов нет, на кой черт технику сюда понагнали, непонятно.

– Откройте мне секрет – кому на самом деле принадлежит «Изумрудный лес»? Старый корпус построен областным советом профсоюзов, новый корпус и трансформаторную подстанцию возвели вы. Все вместе у кого на балансе стоит?

– У Облсовпрофа, – ответила Журбина. – Мы всегда были только арендаторами, а что до нового корпуса, так его не существует на бумаге, и на балансе он ни у кого не стоит.

– Не жалко бросать нажитое?

– Время требует перемен, – ответил за Валентину Павловну Касим.

– Андрей, ты один приехал? – переменила тему Журбина.

– Тут такое дело, Валентина Павловна… У меня на неделе был день рождения, родня, то, се. Словом, сегодня Лиза принимает родственников, а я – на работе. Срочный вызов, сложная оперативная обстановка. С Ариной проще – мама не отпустила.

– Не мог уговорить, что ли? – недовольно заворчала Журбина. – Как знать, может быть, в последний раз видимся. Напомнил бы Наталье, что Арина у меня разговаривать научилась.

– Валентина Павловна, главное – я приехал. А насчет того, что больше не увидимся, – помнится, семь лет назад в электричке был такой же разговор, а вышло все совсем по-другому.

– Человек полагает, а бог располагает, – философски подытожил Касим. – Пошли к столу, Андрей-джан[4], передохнешь с дороги, и я покажу твою комнату.

После небольшого перекуса я забросил вещи в номер и пошел прогуляться по территории. Без Лизы мне было скучно, и, чтобы как-то скоротать время до обеда, я спустился к реке, потом поднялся к беседке в бору. При моем появлении две серые белки заскочили на перила беседки и уселись в выжидательных позах: «Что принес?» Я протянул им позаимствованные у Журбиной орешки. Белки, пристроившись у ладони с двух сторон, стали щелкать орешки, разбрасывая скорлупки вокруг себя.

– Как вы будете жить без Валентины Павловны, кто вас кормить будет? – спросил я белок, но они были увлечены едой и мне не ответили.

Скормив белкам орешки, я вернулся в «Изумрудный лес». В малом обеденном зале уже был накрыт стол, шли последние приготовления к трапезе.

– Пойдем выпьем аперитив, – предложил Касим.

– Что-то я не вижу вашего старшего сына. Он не в Москве?

– Саид в Ташкенте. Ему предложила хорошее место в правительстве Ислама Каримова[5].

Касим поправил расшитую серебряной нитью тюбетейку, скромно улыбнулся. По его виду было понятно: он гордится своим сыном.

– У Ислама Каримова уже есть свое правительство? – с легким скептицизмом спросил я. – Не рановато ли? «Союз нерушимый республик свободных» еще вроде бы существует.