— Она не разговаривает с незнакомыми, — нехотя ответила на мой вопрос Линда. — Но она подошла к вам. Значит, вы ей понравились.

Девушка застенчиво улыбнулась и осторожно протянула мне кукольную головку.

Ну вот, хоть кого-то здесь обрадовала, уже хорошо.

— Ужин! Мы опаздываем, — ахнула моя куратор, взглянув на часы.

Два часа прошли как единая минута.

— До свидания, — попрощалась я с девушкой в коляске, она не ответила, наклонила голову так, что волосы упали на лицо, и взглянула на меня из-за этого импровизированного занавеса — словно выглянула.

Мне стало ее ужасно жаль. Не представляю, как вообще работают врачи, ежечасно сталкиваясь с человеческой болью и бедой? Откуда у них берутся силы? Я посмотрела на сопровождающую девушку уже давно не молодую женщину. У нее было совершенно спокойное, отстраненное лицо и словно бы надпись на лбу: «Я несу свою службу». Очевидно, встречаются и такие.

Вернувшись к себе, я съела ужин. Тоже вполне приличный — овощной салат, какие-то рыбные биточки и картофель. Было даже сладкое — кусочек бисквита с прослойкой варенья и морс.

Знакомая работа оказала свой терапевтический эффект, я слегка успокоилась и снова обрела способность думать.

Как выбраться отсюда? Есть два варианта — поговорить с врачом, если он меня завтра примет. Если он не в сговоре с Ником, возможно, согласится меня выпустить. Если в сговоре, а это нужно иметь в виду, откажет под предлогом заботы о моем здоровье. Тогда переходим к плану «б». «Б» — значит бежать.

То, что на окнах нет решеток, плохой знак. Рамы не открываются, а стекло, вероятно, непробиваемое. Может, и сигнализация имеется. Наверняка имеется.

Не нужно рисковать, если они сочтут, что я смирилась, будет легче. Нужно действовать наверняка. Но как? Как?

Камеры… Тут везде, должно быть, камеры. Бог с ними, если удастся убежать. Но если кто-то следит за ними постоянно?

Что же делать? За сестринским постом, я видела его в коридоре, турникеты и дверь. У Линды есть карточка. Вот бы ее как-нибудь стащить. Как? Ударить куратора по голове, как показывают в боевиках? Не вариант. Может, я и чокнутая, но не могу ударить человека. Наверное, даже ради своей свободы. Просто рука не поднимется.

И еще. Днем в клинике не то чтобы безлюдно. Надо посмотреть, как здесь ночью.

Запастись терпением. Здесь, в конце концов, не тюрьма и не лагерь усиленного режима. И не психушка из романа Кизи. По крайней мере, до сих пор ничего похожего не увидела. Значит, выход есть, отсюда можно бежать.

Устроить пожарную тревогу? А вот идея неплохая. Но надо придумать, что дальше… И хорошо бы сменную одежду… Хотя в чем сейчас только не ходят! А домашний костюм, который мне выдали, вполне годится.

Посмотрим. О Нике я усилием воли заставляла себя не думать. Мне нужно сосредоточиться, а не погружаться в трясину сомнений и боли. Нет, я еще побарахтаюсь, как та лягушка в молоке.

Данные мне на ночь лекарства я скормила растению. По традиции. Традиции, пусть и нововведенные, нужно уважать.

Спать не хотелось, не давало волнение. С трудом дождавшись, когда на экране высветится пятнадцать минут второго, я осторожно встала и прошла по комнате. Никого. Никто пока не прибежал.

Дверь не запиралась, и я легко проскользнула в коридор, но вот тут была замечена дежурной медсестрой, очень грузной дамой с лицом, сплошь покрытым веснушками.

Выдвинувшись из-за стойки, она заговорила. Разумеется, по-немецки. Судя по всему, спрашивала, что я тут делаю. Линды, кстати, не было. Рабочий день окончен, и она ушла домой к своей, наверняка большой и очень правильной семье.

— Вода. Хочу воду, — ответила я сестре.

Она покачала головой и, отведя меня в палату, показала на кнопку. Зачем, мол, я так утруждаюсь, когда нужно просто вызвать.

Вот если бы ее вызвал кто-то другой, а у меня была ее или Линдина карточка… Похожую карточку можно вылепить из пластика и подменить на настоящую. Но вот как? Как бы отвлечь внимание настолько, чтобы можно было отцепить от пояса одну карточку и прицепить другую?..

Кстати, медсестра же не робот. Она ходит в туалет. Тоже небольшой шанс. Жаль, что у меня нет здесь помощника…

Но что там с дедушкой? Жив ли он? И зачем Ник так поступил с нами? Зачем? Больше всего в этот момент мне хотелось взглянуть в его глаза. Я вспоминала его прикосновения, его губы, скользящие по моей шее, вспоминала наши ночи, и меня начинало трясти. Как же может быть, чтобы все это оказалось ложью? Зачем, господи, зачем?!

«Не думай об этом, не думай, а то действительно сойдешь с ума», — уговаривала я себя.

Мысли путались, а небо за окном, которое я видела сквозь неплотно закрытые занавески, уже порозовело.

«Надо отдохнуть. Завтра будет сложный день», — решила я и тут же провалилась в глубокий сон.

Кажется, я слышала голос Гретхен, но не могла разобрать слов.

На следующее утро я была настроена самым решительным образом.

После завтрака выяснилось, что сегодня главный врач опять не принимает, и тогда я отправилась в комнату для творчества. В это время там еще никого не было. Я усердно взялась за работу, чтобы закончить куклу сегодня. Конечно, получалось грубовато, ведь времени у меня не оставалось вообще. Я работала в одиночестве до самого обеда и хотела пропустить его, но мне не дали. В конце концов махнула рукой и решила: лучше поесть и отвязаться от них, чем выслушивать замечания куратора.

Попутно я выяснила несколько важных деталей.

Комната охранника, где стояли мониторы, находилась рядом с сестринской, в стеклянной будке. Карточка пропуска, как я успела заметить, действительно применялась для прохода через турникет и открытия внешней двери, следовательно, мне предстояла сложная задача. Нельзя похитить карточку Линды, она поймет это, когда будет выходить. Но, очевидно, можно попытаться добыть карточку ночной дежурной — вот это должно сработать. Единственная сложность состояла в том, как и когда именно это сделать.

Далее нужно отвлечь охранника. Я отыскала в коридоре тревожную кнопку оповещения при пожаре. Правда, она размещалась в специальном окошечке. Не уверена, удастся ли ее активировать…

После обеда ко мне пришли убирать, и я стянула с тележки с грязным бельем сестринский халат и напялила его под одежду, укрывшись в ванной. Если не удастся отвлечь охранника, попробую ход конем — пойду, словно это так и надо. Только на голову придется соорудить что-то наподобие шапочки. Авось охранник и не разберет — свет по ночам в коридоре приглушенный.

Вторую часть дня я посвятила кукле. На этот раз девушка на коляске тоже была в комнате творчества, но не пыталась что-либо делать сама, просто наблюдала за мной с очевидным интересом.

К вечеру кукла оказалась в целом закончена. Я нарисовала ей губы и глаза, немного подрумянила щечки — и стало гораздо лучше. Конечно, она была лысая. Времени сделать волосы просто не оставалось. Да и материала не было. Я даже хотела использовать для этого собственные, но мне почему-то не выдали ножницы. Наверное, боялись, что с ними я захвачу всю клинику.