«Князь уехал на охоту, – отвечал слуга. – Я не знаю, принимает ли княгиня, но я схожу и посмотрю».

«Не передадите ли ей мою визитку?» – спросил неизвестный.

Он носил имя Д., и карандашом было приписано: «От военного министра, генерала Сухомлинова». Поначалу я пришла в недоумение, пока не припомнила, что военного министра ожидали в Туркестане с инспекцией, а поскольку здесь только мы владели машиной, то этот человек, возможно, приехал, чтобы вежливо потребовать и убедить нас отдать ее в распоряжение министра.

Я не намного ошиблась в своих предположениях. Он действительно приехал в связи с машиной. Но он также стал хвастаться своей близостью к этой высокой персоне. «Он сделает все, что мне от него потребуется, – говорил он мне. – Консультируется со мной по любому поводу. Он в большом фаворе у императора и особенно… – тут он понизил голос и загадочно поднял палец, – особенно у императрицы, что будет поважнее, потому что всем известно ее влияние на императора. Как вы считаете, княгиня, генерал-губернатор на своем месте?» И до того, как я успела ответить, он произнес: «С ним покончено – абсолютно покончено. Он был груб со мной, и он однажды об этом пожалеет».

Голос человека журчал как ручей. Послушать его – и можно было подумать, что это он правит Россией. Когда он поднялся, чтобы уходить, он сказал: «Попросите князя заехать и повидаться со мной, как только он вернется. Он хочет командовать полком? Каким? Ему достаточно только сказать, что хочет, и он его получит».

У меня буквально закружилась голова от этого водоворота слов. На следующий день я играла в теннис у генерала Самсонова и посчитала, что могла бы узнать правду о своем неизвестном посетителе. Поэтому рассказала генералу Самсонову все о моей беседе с Д. Едва это имя слетело с моих губ, он воскликнул: «Выгоните его, если он вновь к вам придет! Это мастер блефа, который, к сожалению, иногда дает результаты. Он жил в каком-то отеле в Санкт-Петербурге, где я, как правило, останавливался, когда надо было приезжать в столицу. Его номер находился недалеко от моего, и я мог видеть всю эту толпу, ожидающую у него приема, и среди прочих были и некоторые весьма респектабельные люди. К нему шли с прошениями, веря, что он всемогущ. У него в номере установлен телефон – совершенно необычная в то время в России вещь, но говорили, что этот аппарат вообще никуда в городе не подключен, а это просто блеф, как и он сам.

Точно так же простые люди слушали его фамильярные разговоры по телефону с министрами и другими лицами, внимая обещаниям того, этого и третьего через назначения и продвижения, и уходили с улыбкой на лице, радостью в сердцах, возвышенные надеждой, в настоящем восторге, в это же время оставляя небольшие подарки как знаки дружбы – знаки, которые временами достигали многозначных чисел. Одно, к сожалению, несомненная истина – он в самом деле близок к военному министру, потому что он друг его жены.

Д. нанес визит и мне, – продолжал генерал, – представив себя посланцем военного министра, и самым властным тоном попросил меня устроить для него некоторые хлопковые плантации по соседству с имением императора – Моурган. Это очень богатая земля, поскольку она обслуживается совершенной системой орошения, и он рассчитывал получить землю практически на своих условиях. Собственность была передана в акционерную компанию, и акции обрели высокую цену. Он дошел до того, что добавил: «Министр желает, чтобы я занялся делом здесь в области недвижимости». И с этим оставил меня. С тех пор я слышал, что он говорил обо мне отвратительные вещи при всякой возможности, – что касается меня, то для меня это совершенно безразлично. Но он никогда больше не появлялся на пороге моего дома, потому что я не хочу иметь с ним никаких дел. Советую вам последовать моему примеру».

Несколько дней спустя неожиданно приехал министр сельского хозяйства Кривошеин. Мой муж к тому времени уже вернулся с охоты и приехал на станцию вместе с генерал-губернатором встречать министра, а позже по неблагоприятному стечению обстоятельств нам вскоре вручили телеграмму от военного министра, извещавшую о его скором приезде. Я забыла упомянуть, что этот пресловутый Д. ожидал, что мой муж посетит его, и, устав от ожидания, решил сам сделать первый шаг. Он приехал к нам и показал моему мужу телеграмму от генерала Сухомлинова, в которой сообщалось о его близком приезде.

«Вы ему отдадите свою машину, не так ли, князь?» – спросил Д. «Мне ужасно неловко из-за непредвиденного осложнения, – ответил мой муж, – но господин Кривошеин уже забрал ее».

В ходе дальнейшего разговора Д. начал пренебрежительно отзываться о генерал-губернаторе Самсонове, в которого мой муж был просто влюблен и к которому питал искреннее уважение. Поэтому муж, естественно, весьма резко осадил Д., и последний ушел раздраженным. Два дня спустя, когда мой муж вместе с генерал-губернатором приехал на станцию встречать военного министра, Сухомлинов сделал вид, что его совершенно не замечает. Мы догадались, что Д. изложил ему свою версию в отношении машины, а посему мой муж попал в опалу.

Дело было в Страстную неделю, и генерал Сухомлинов отправился в Бухару, чтобы отмечать Пасху там, хотя, так как город был полностью мусульманским, в нем не было ни одной церкви. Однако министру было известно, что генерал Самсонов был очень привязан к своей семье и предпочел бы спокойно провести Пасху в ее кругу.

Эмир Бухарский прислал жене министра целый вагон ковров и других ценных подарков, хотя высокопоставленным чиновникам и членам их свиты строго запрещалось принимать какие-либо подарки. Потом Сухомлинов объяснял, что сразу же отказался от предложенных даров, но эмир не так понял его отказ и, несмотря на протесты генерала, прислал подарки без его согласия.

Случай с Д. не остался без последствий. Дело не закончилось в Ташкенте.

Примерно в это время я сильно заболела малярией, которая была такой острой, что я теряла сознание. Моего мужа, бывшего на дежурстве в полку, немедленно вызвал доктор, который надеялся, что я скоро поправлюсь. Но мне становилось все хуже.

Боль была такой сильной, что пришлось три раза в день вводить морфий. На консультацию пригласили только что назначенного доктора, руководившего военным госпиталем и имевшего высокую репутацию. Он поставил мне диагноз воспаление почек, как результат малярии, и рекомендовал как можно скорее отправиться в горы.

У генерал-губернатора в местечке, именуемом Чимган, в горах на высоте 1200 метров над уровнем моря был небольшой летний павильон, который он оставил в распоряжение своего заместителя, генерала Π окотило, так как сам собирался поехать на водные процедуры в Германию. Генерал Покотило очень любезно предложил нам отправиться туда и пожить там какое-то время вместе с его семьей. Мы с благодарностью приняли это предложение и стали готовиться к скорому отъезду. Мы решили поехать на нашей машине, которая была специально оснащена для подъема на гору и стала первой машиной, совершившей такую поездку.

Нас собралась большая компания: генерал Покотило (который был очень тучным), мой муж и я сама, наша дочь и мисс Вайз, слуга мужа Жозеф, а также шофер и механик. Поначалу дорога была совсем неплохой, и мы не испытывали особых неудобств. Но жара была гнетущей, солнце жгучим – таким, что можно было поджарить быка!