На катере наверняка заметили сигналы бедствия, во всяком случае, на крыше кабины рулевого управления вспыхнул дополнительный прожектор. Выстреливший из него луч света сначала заскользил по воде, а потом по каменным глыбам на берегу. Пятно света замерло на фигуре майора Лаврова, сжимающего в руках две использованные сигнальные ракеты. Комбат прищурился и замахал руками, призывая катер пристать к берегу. Любой рыбак или охотник в здешних местах наверняка бы поспешил на помощь.

Еще натужней загудел двигатель, и катер прибавил скорости, пытаясь подальше отойти от берега. Прожектор на крыше кабины рулевого управления погас, и Батяня остался стоять в темноте, видя перед глазами лишь два ярких круга.

Комбат, подняв руку с автоматом над головой, выпустил в небо предупредительную короткую очередь. Снова вспыхнул прожектор, круг света заскользил по береговой линии, и с катера открыли ответный огонь. Но Лавров предвидел такой поворот событий и уже лежал за камнем, прижимаясь щекой к прикладу «АКМа». Выпускаемые с борта судна пули лишь врезались в камни, высекая об их поверхность фонтанчики искр.

Круги перед глазами майора уже рассеялись, и теперь он отчетливо видел людей на борту катера. Трое китайцев на палубе нещадно выстреливали обоймы карабинов. Четвертый же китаец находился в рулевой рубке, наблюдая за всем происходящим через толстое и, как показалось Батяне, бронированное стекло. На коротком флагштоке порывисто колыхалось красное знамя КНР с желтыми звездочками в левом верхнем углу.

Обстреливать судно, принадлежащее другому государству, было рискованно, впоследствии от командования могли последовать «меры». Но Лавров не собирался исполнять сомнительные пункты дипломатического протокола. Он уже не сомневался, что у людей на борту катера совесть нечиста, а потому главной задачей считал задержать его. А потом, если он будет прав… победителей не судят…

Комбат три раза свистнул. Берег реки озарился четырьмя автоматными вспышками. Через долю секунды к ним присоединилась пятая, это был сам Лавров. Люди майора и он сам стреляли поверх катера и впереди его, стараясь не задеть даже флаг. Китайцы на борту засуетились и укрылись за рулевой кабиной, отвечая одиночными выстрелами.

— Подойти к берегу! — закричал во все горло Батяня. — Впереди река перегорожена сетью!

Автоматные очереди уже ложились на воду перед самым носом катера.

Голос майора пролетел над рекой, эхом отозвался в нагромождении камней. Лаврову показалось, что он даже на некоторое время заглушил треск автоматных очередей. Дело довершила граната, выпущенная из подствольника. Она разорвалась практически под днищем катера, подняв убедительный фонтан брызг. Китаец в кабине рулевого управления что-то крикнул в ответ и на несколько секунд поднял руки вверх. Другие демонстративно положили на палубу оружие и вышли к борту. Двигатель загудел слабее, и катер свернул к берегу.

Майор выбрался из укрытия. Группа прекратила огонь.

— Всем, кроме рулевого, руки держать за головой! — кричал Лавров подплывающим к берегу китайцам.

По ночному небу, усыпанному звездами, будто наперегонки бежали отдельные темные облачка. И это казалось фантасмагорией, ведь внизу не было ветра. Их рваные края топорщились, словно грязная вата. Барханов опустил глаза и поправил сползшую на край плеча лямку автомата.

Тропа, по которой шла его группа, постоянно виляла среди толстых стволов кедра и густого кустарника. Иногда, когда оказывались на открытом пространстве, десантники останавливались, смотрели вниз со склона, не переставая удивляться той высоте, на которую они смогли взобраться за столь короткий промежуток времени.

Когда земля под их ногами наконец выровнялась, а деревья и кустарник остались позади, взору десантников открылась длинная возвышенность, дугой уходящая на многие километры к северу. Свет луны пробирался в глубину редкого неподвижного леса и ложился по склонам длинными полосами, отчего казалось, что на земле кто-то раскатал рулоны бумаги. Это зрелище поражало своей волшебной, завораживающей красотой. Так и казалось, что видишь не реальный пейзаж, а рассматриваешь фотоснимок в альбоме, посвященном здешним природным достопримечательностям. Но интерес десантников к местности был сугубо профессиональным и коренным образом отличался от интереса туристического. Вместо кнопки «мыльницы» приходилось держать палец на спусковом крючке, а за спиной тащить не спальный мешок и упаковку консервов с емким и понятным названием «Завтрак туриста», а боеприпасы и рюкзак жизнеобеспечения.

Барханов повернулся лицом к своей группе. Пробежался взглядом по измученным лицам и понял, что ребятам срочно необходим короткий отдых.

— Привал! Курить только в укрытии, — распорядился он.

Опустившись на землю, каждый занялся своим делом. Кто подтягивал автоматный ремень, кто отхлебнул из жестяной фляжки воды, кто закурил, а кто закрыл глаза и вовсе растянулся на траве, как на мягкой кровати у себя дома. Лишь один старлей озабоченно всматривался в полосу леса. Где-то там внизу, за черной пеленой продвигалась группа майора Лаврова.

Барханов укрылся за вывороченным деревом, зажал в кулаке сигарету, чиркнул зажигалкой. Не успел он прикурить, как в отдалении послышались хлопки выстрелов, следом взорвалась граната. И почти тут же в нагрудном кармане его жилетки завибрировала рация. Сжимая зубами желтоватый фильтр сигареты, старший лейтенант вдавил кнопку на черном корпусе рации. Радиус действия был небольшим — километров двадцать, максимум тридцать, если учитывать, что группа Барханова расположится на возвышенности.

— Да, Андрей, — ответил он, предполагая, что на связь с ним вышел Лавров.

Рация молчала и потрескивала, Барханов уже собирался повторить: «Да, Андрей», но на том конце провода все же заговорили:

— Старший лейтенант Барханов?

Старлей насторожился. Голос был ему совершенно незнаком, да и доносился он через треск и хрипы. О смысле слов больше приходилось догадываться.

— Возможно.

— Где вы? Почему не выходите на связь? — напористо спросил незнакомец. — Передайте микрофон майору Лаврову!

— С кем я говорю? — так же напористо ответил Барханов.

Рация долго не отвечала, и старшему лейтенанту даже показалось, что незнакомец отключился. Но как только он об этом подумал, динамик начал выплевывать слово за словом. Слова сливались в предложения, плавно переходящие в короткие фразы нецензурного содержания. Потом и вовсе пошел один сплошной мат.

— Ты кто такой? — не выдержал старший лейтенант.

— Заместитель министра обороны, твою…

Последнее слово прозвучало так громко, что Барханову пришлось отнести рацию от уха и прикрыть динамик ладонью. Старлей неожиданно для себя поверил, что незнакомец, так бесстыдно сыплющий матом, и есть тот, кем назвался. Думать о том, при помощи какой техники удалось просканировать частоту, через какие ретрансляторы завели в доступный ему эфир голос замминистра, не было ни сил, ни желания. Теперь положение старшего лейтенанта, если выражаться словами его комполка, было неловко-дерьмовым. Неловким, потому что Лавров проигнорировал последний сеанс связи. А дерьмовым — потому что на том конце линии его ответа ожидал высокий чиновник.