Аркадьева со знанием профессионала проделала озвученные ею же манипуляции. Лерка перевернулась на бок и засопела.

–Истерик? Это когда по полу в магазине катаются и кричат: купи игрушку?

–Это когда просто по полу катаются, неважно где, и кричат, неважно что,– усмехнулась Аня, а потом вдруг предложила.– Хочешь, останься, чаю попей, Лера проснётся и скажешь ей пока, чтобы не исчезать внезапно?

На такую щедрость Сергей даже не рассчитывал, поэтому с радостью согласился. Однако на выходе из комнаты взгляд его зацепился за наряженную ёлочку, и приподнятое настрое чуть-чуть потухло.

Пока чай заваривался, Аня смотрела в окно. Ей было сложно отделить ощущения одно от другого. Внутри сейчас их был целый ворох. И горькие, и сладкие – всякие разные. Вид Леры на коленях у Серёжи её потряс. Ей всегда казалось, Мелёхин и ребёнок – вещи несовместимые. Но эта парочка смотрелась так органично, да и сходство между ними было слишком явным. И Лера к нему определённо тянулась, хотя Мелёхин мог очаровать кого угодно, даже младенца. А ещё Серёжа как-то легко принял роль отца, его даже не ломало ни капли, если что-то и смущало, он довольно быстро подстраивался под обстоятельства. Спасала, видимо, лёгкость характера.

Аня сама не знала, что такое расти без отца, у неё, слава богу, была полная семья. И дочери бы она такого не пожелала. Как ни крути, но девочки дорастают до возраста, когда фигура папы очень важна, а присутствие мужчины в доме определяет дальнейшую судьбу, даже личную жизнь.

Как-то раз Ирка на работе фыркнула, что была б у неё семья, она б не стала подрываться ни свет, ни заря готовить завтрак мужу и детям или печь блинчики, вроде как это ей завтраки в постель носить должны. Сама же Аня сколько раз видела, как мать и блинчики пекла, и каши варила, пока остальная семья сны досматривала. И, кажется, это её совсем не напрягало. Забота о близких – она ведь не тяготит.

Мелёхин вошёл на кухню, и Аня протянула ему чашку чая. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, а Аню, будто током прошибло. Она чуть не поднесла к губам то место, где кожу жгло.

–Вечер начинается не с кофе,– улыбнулся Серёжа и сделал глоток.– М-м-м, какой вкусный, что там?

–Мелисса, листья смородины, малины, да ерунда всякая по народным рецептам.

–Отечественный традиционный.

–Лечебный практически, от него хоть голова не болит и не кружится.

–Как от пуэров всяких, да?– это у него как-то само собой вырвалось.

Аркадьева в который раз за вечер выразительно посмотрела на Мелёхина. Определённо, тема сегодня то и дело возвращалась к давно минувшим дням. К этому огромному восклицательному знаку… или нет, вопросительному, который так и стоял между ними.

Ане вдруг вмиг сделалось душно, сердце застучало, как ненормальное, стоило старым ощущениям вернуться. Она будто снова была в пустом отельном номере, раздираемая безграничным отчаянием и призрачной тающей надеждой.

–Ты почему тогда ушёл?– ей даже не надо было уточнять, когда и о чём это она вообще, и даже почему так резко переключила тему.

Сергей отставил кружку в сторону, думая, что лучше – горькая правда или сладкая ложь? И выбрал первое. Быть честным, так до конца.

–Я никогда не оставался с утра, к чему лишние неловкости?

–Круто, действовал по схеме, значит,– усмехнулась Аня.– А переспал тогда зачем?

–Захотел,– пожал плечами Сергей.

Аня сжала кулаки так сильно, чтобы ногти впились в ладони и привели её в чувства.

–Как у тебя всё просто. Захотел – переспал, не захотел оставаться – ушёл.

–Это мужская позиция, Ань.

–Это не мужская позиция, Мелёхин, а детский сад какой-то.

Сергей, возможно, сам не понимал, но резал по больному.

–Нет, Ань, детский сад – это когда вступают во взрослые отношения, не повзрослев. Это девочкам нужны цветочки и сердечки, поэтому я с девочками никогда и не спал. Знал же, что обязательно вляпаюсь в наивную влюблённость.

Она тут же вспыхнула от этих острых слов.

–В такую как мою?

–Именно.

Аня отвела взгляд, покачала головой. Ну, что ж, как бы горько не было, а с правдой не поспоришь.

–Зачем ты это мне говоришь?

–Хочу, чтобы ты поняла мои мотивы. Что гораздо проще иметь дело с девушкой, которая знает, что никакого продолжения не будет. Он, она, страсть вспыхнула и погасла. Всё просто.

–Это пошло,– выплюнула Аня.

–Нет, Ань, это нормально.

Больше всего её убивал его ровный спокойный тон. Он абсолютно был уверен в правоте собственных слов.

–Видимо, у нас с тобой разные понятия о нормальности. И воспитание разное тоже.

–Ты пытаешься меня обвинить в неуважении к девушкам? Но я ведь ничего никогда не делал против чьей-либо воли. Никем не пользовался. И никогда не делал того, чего бы они сами не хотели. И я всегда думал о последствиях.

–Кроме нашего случая.

–Мне казалось, я всё предусмотрел, чтобы последствий не было,– он, кажется, смутился, но Аня точно не могла быть уверена.– Я же не собирался с тобой спать, когда мы встретились вечером. Иначе бы позаботился забежать в аптеку, например, или в супермаркет на кассу.

–Отлично… Значит, это было спонтанное решение.

Мелёхин дождался, когда она посмотрит на него, и улыбнулся уголком рта.

–Не решение, Ань, порыв, влечение, я… чёрт, мне сейчас сложно оглядываться назад и анализировать ту ночь.

Ане и самой было сложно, тут она его понимала.

–Ладно. Ну, а почему ты мне не позвонил? Пропал… неужели наши хорошие отношения… наша дружба ничего для тебя не значили?– спросила она то, что так долго её тяготило.

–Очень значили, Ань… очень… но я просто понимал, что будет только хуже.

–Почему?

–С друзьями не спят. В тот момент, как я тебя поцеловал и дальше… я потерял тебя, как друга.

Мелёхин говорил это с таким убеждением, словно это была святая догма, в которую он уверовал.

–Ужас, Серёж, ты такой… циничный.

Она отвернулась, отошла, не зная, что ему такого сказать, чтобы его проняло. Но, кажется, этого и не требовалось.

–Ань,– раздалось так близко за спиной.– Анют,– плечи накрыли его руки. Она окаменела, не думая, что объятья Мелёхина – это хорошая идея.– Прости, я… наверное, действительно был циником. Мне сейчас не по себе, когда думаю, что оставил тебя один на один с проблемой.

–Лера – не проблема,– ответила она, всё же чувствуя приятную теплоту от неумелых извинений Мелёхина.

–Конечно, не проблема… она… просто чудесная девочка.

–Да, она такая.

–Но я кое-что понял, знаешь?..– он обычно такой красноречивый вдруг замолчал.