— Годится, — пробормотал он, когда выяснилось, что сад достаточно густ и запущен и что в нем всего две-три скамейки.

Вскоре он двинулся в обратный путь. В двух кварталах от станции постучал в дверь невзрачного дома с балконом на втором этаже.

На балконе появился человек. Перегнувшись через перила, он пытался разглядеть того, кто был внизу.

— Это я, Боря Тулин. Отопри, Сема!

Человек исчез с балкона. Вскоре в комнате зажгли свечу. Еще через минуту загремело за входной дверью — отодвигались многочисленные засовы, которыми в неспокойную пору горожане береглись от всякого рода непрошеных ночных визитеров. Наконец дверь распахнулась. Тулин был впущен в дом.

Ранним утром он вновь появился на улице. Его сопровождал тощий старик. Это был отец его школьного товарища. Самого Семы дома не оказалось — год назад он уехал на заработки в Киев… Впрочем, отсутствие приятеля не огорчило Тулина. Сема был тугодумом, в обычных обстоятельствах Тулин никогда бы не рискнул поручить ему что-нибудь серьезное. Но сейчас остро нужен был хоть какой-нибудь помощник. Вот почему преступник пришел в этот дом. И неожиданно вышла удача: не оказалось малонадежного Семы, но зато был на месте его папаша — хитрый и пронырливый присяжный поверенный Выдрин. Тулин вынул пачку денег, покачал ее на ладони, и Выдрин — старший тотчас согласился оказать гостю необходимую помощь.

Сейчас они направлялись к госпиталю. Шли молча — все, что требовалось, уже было оговорено… За квартал до цели Тулин стал отставать. Выдрин, напротив, ускорил шаги. Вскоре он уже поднимался по ступеням пышного портика. Отыскав в вестибюле дежурную, вежливо осведомился, когда можно повидать больного по фамилии Анкундинов. Получив справку, что посетителей впускают в вечерние часы, старик горько посетовал на то, что зря проделал путь через весь город. Нельзя ли узнать, лечится ли еще этот Анкундинов? Может, он уже выписан?

Регистраторша раскрыла пухлую книгу. Выдрин следил за пальцем женщины, скользившим по столбикам фамилий. Вскоре он прочитал: «Пожидаев Захар Нилыч». Сбоку была проставлена дата поступления в госпиталь. Даты выписки не было.

Все, что требовалось, Выдрин узнал. Но он терпеливо дождался конца поисков. Когда оказалось, что никакого Анкундинова в госпитале нет, посетитель изобразил растерянность, поблагодарил регистраторшу и ушел.

Следующие четверть часа Тулин затратил на то, чтобы купить пряников и пастилы, запихать все это в кулек. Что касается записки Пожидаеву, то она была составлена загодя — ночью, под диктовку Тулина, на листе ученической тетради ее написал Выдрин.

В восемь часов двадцать минут Тулин, шедший вслед за адвокатом, увидел, как тот подозвал пробегавшего мимо мальчишку, стал что-то объяснять, показывая на госпиталь. Мальчик слушал и согласно кивал, потом взял у старика кулек с запиской, взбежал по ступеням госпитального крыльца.

Вытянув шею, Выдрин глядел ему вслед. Когда мальчик исчез в двери, старик повернулся и, придерживая полы сюртука, засеменил в противоположную сторону. Как было усовлено с Тулиным, он спешил домой.

Тулин проводил его взглядом, зашагал вдоль кирпичной ограды сада. Убедившись, что улица безлюдна, перескочил через ограду, скрылся в тени деревьев.

Еще через несколько минут в саду появился человек в байковом сером халате, из-под которого виднелись кальсоны. Захар Пожидаев не имел в Харькове приятелей или родственников. Он так обрадовался однополчанину, который не только разыскал его здесь, на окраине города, но даже пришел с гостинцем, так спешил на свидание, что не стал одеваться — только накинул халат…

Назад Тулин шел кружной дорогой, чтобы не встретиться со своей бывшей попутчицей.

Выдрин был на месте. Даже успел вскипятить чай. Они выпили по стакану, затем Тулин передал помощнику обещанную сумму, стал собираться в дорогу.

— Убили его? — вдруг спросил Выдрин.

Тулин, возившийся с котомкой, прервал свое занятие, поглядел на хозяина дома.

— Да, убил, — сказал он. — И с вашей, заметьте, помощью. Надеюсь, такой ответ нравится?

— Не нравится, — сказал Выдрин. — Ведь я помогал сознательно. Сразу во всем разобрался, хотя вы помалкивали и соблюдали прочие правила конспирации.

— Дать вам еще денег?

— Не надо.

— Возьмите, у меня есть…

— Плевал я на ваши деньги! — вдруг закричал Выдрин. — Не приставайте к порядочным людям!

— Вам надо уехать, — сказал Тулин, когда старик успокоился. — Очень желательно, чтобы уехали. Скажем, недельки на три.

— Зачем?

— Если найдут мальчишку, он может навести на ваш след. Стоит ли рисковать?

— А в свою очередь я наведу чекистов на вас?

Тулин неопределенно повел плечом.

— Уезжайте, — повторил он.

— Не беспокоитесь, от меня они ничего не добьются. — Выдрин встал, заходил по комнате, размахивая руками. — А вообще вы правы. Чего мне здесь оставаться? Пожалуй, уеду недели на три, а то и на месяц.

— Надо сегодня же.

— Да, сегодня. Сейчас.

— Вот и хорошо, — сказал Тулин. — Теперь разведите огонь в плите.

Выдрин разжег плиту. Молча смотрел, как гость сжигал документы — сперва паспорт, потом какие-то другие книжечки и бумаги.

— Они уже не годятся, — объяснил Тулин. — У меня есть полный комплект новых…

Затем он положил в огонь исписанный лист бумаги. Выдрин узнал записку, составленную им под диктовку гостя, ту самую, которую мальчишка отнес в госпиталь.

— Скажите, — пробормотал он, — есть ли уверенность, что… насмерть?

— Есть. В таких делах я не ошибаюсь. А что?

— Может, стоило бы прогуляться в район госпиталя, послушать, о чем говорят? Могу одеться так, что сам черт…

— Нельзя! — прервал старика Тулин. — Нельзя ни вам, ни мне. И вообще, никакой импровизации, поняли?

— Хорошо, хорошо.

Тулин вновь взялся за свою котомку. Расковыряв ее картонное дно, вытряхнул на стол плотную пачку бумаг. Это был комплект документов.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал он, рассматривая бумаги. — Я вроде снова родился.

Выдрин стал переодеваться. Светлый люстриновый сюртук и диагоналевые брюки, в которых он был утром, исчезли в гардеробе. Оттуда был вынут белый чесучовый костюм и клетчатый саквояж.

— Здорово, — сказал Тулин, когда увидел старика в новом обличье. — Сюда еще канотье и трость — и вполне сойдете за провинциального врача.

Выдрнн молча показал на вешалку в глубине комнаты. Там висело желтое канотье и толстая, в пупырышках, полированная палка.

Вскоре они покинули дом — сперва Тулин, вслед за ним Выдрин. Первому предстояло пешком выйти за пределы города и уже там садиться на поезд. Второй направился к бирже извозчиков, чтобы ехать в одну из пригородных деревень, где у него жил приятель — местный священник.