- Закончила, - быстро ответила она.

- Прекрасно. Гийман, передай горничной миледи, что ей нужна верхняя одежда для прогулки, - распорядился он, поднимаясь из-за стола.

Шагая под руку с Повелителем, Мила никак не могла отделаться от прочно засевших в ее голове мыслей о «даре небес», а в ее случае о каре небесной. Ведь до этого разговора она даже не представляла себе, насколько шатким было ее положение, насколько она зависима от настроений и желаний мужа. И ладно бы только она! Хуже всего, что было абсолютно неясно, каким правами в этом случае будут наделены ее дети.

Стоило им только оказаться в саду, вдали от чужих ушей, Мила, не вытерпев, все же спросила:

- Ард, ответь на один вопрос, что будет с нашими детьми, если ты встретишь единственную?

- А что с ними должно быть? – получив вместо ответа лишь неуверенное пожатие плечами, он, вздохнув, пояснил, - Миланиэль, наши с тобой дети всегда будут моими наследниками.

Мила в чем-то была благодарна дракону, что тот не стал развивать тему: о своей незавидной судьбе узнать сейчас она не была готова, иначе какой смысл прилагать столько усилий, чтобы наладить отношения с мужем, если когда-нибудь он уйдет к другой, предназначенной ему Богами.

«Мам, ну ты чего? Он может и не встретить ее», - напомнила Мия.

«И к тому же разве в твоем мире тебе кто-нибудь может гарантировать, что твой избранник будет любить тебя всю свою жизнь, будет предан тебе, никогда не предаст и не изменит? – спросил Дима.

«Нет, конечно, - усмехнулась Мила, вспоминая своего первого мужа. – Знаешь, однажды я уже пережила предательство, испытать такое второй раз как-то не хочется».

«И что, останься ты на Земле, не попробовала бы еще раз?» - спросил малыш.

«Попробовала бы, наверное, - призналась Мила. – Но там я хотя бы могла побороться с соперницей, а здесь все заранее известно».

«Побороться бы, безусловно, ты могла, а вот победить – далеко не факт», - не согласился с ней сын.

«Да, понимаю я, просто такая однозначная предопределенность убивает», - призналась Мила.

И пока она обращалась с детьми, покорно позволяя супругу вести ее по дорожкам сада в том направлении, куда тому заблагорассудится, она упустила момент для общения с ним – к ним на встречу вышла леди Бьярнел.

«Вот змея, - с трудом сохраняя приветливое выражение, подумала Мила, - Наверняка, в окно увидела нас и примчалась на метле».

«Мама, ты определись, кто она: змея или ведьма», - прыснув от смеха, прокомментировал Дима.

«Медуза Горгона: два в одном, еще и в камень обратить может», - вспомнила она один из земных мифов.

Вот только стоящая рядом с ее мужем леди, к ее великому огорчению, была реальна.

«Леди Бьярнел может, вон какие взгляды на маму кидает», - прошептала впечатлительная малышка Мия.

«А что ей еще остается?! – фыркнул Дима. – Понимает, что рядом с отцом ей ничего не светит, вот и исходит на злобу».

«Ну, шансы у нас примерно равны: никто из нас не является единственной вашего отца», - прищурившись, Мила вернула оценивающий взгляд сопернице.

«Не скажи, - не согласился с ней малыш. – Во-первых, из Вас двоих именно ты законная супруга, мать наследников, а во-вторых, отец видит в ней лишь друга детства, пусть и надежного, близкого, но только друга, не более».

«Малыш, иногда доверие становится решающим фактором. А в наших отношениях с твоим отцом оно в дефиците», - грустно усмехнулась Мила.

«Зато с другим все в полном порядке», - парировал мальчик.

«Дима! - возмутилась его смутившаяся мать. – Вот с чем-чем, а с чувством такта у тебя беда. Ничего, в будущем я учту этот факт – теперь я знаю, на что сделать упор в твоем воспитании. Вот вырастешь, и все будут называть тебя Димальд Деликатнейший».

«Ну-ну», - протянул малыш, совершенно не испугавшись ее угроз.

Шутливую перепалку с сыном пришлось прервать – леди Бьярнел поравнялась с ними, с непринужденной легкостью сделав изящный глубокий реверанс.

- Приветствую Вас, мой Повелитель, - нежным грудным голосом пропела она, вызвав у Милы приступ с трудом контролируемой ярости: «Это МОЙ муж. МОЙ! Нечего чужое себе приписывать». – Миледи.

- Элиана, опять ты со своими церемониями, - закатил глаза дракон.

- Снова, Повелитель, снова, - согласилась с ним старшая фрейлина, подарив мужчине одну из своих самых очаровательных улыбок. – Миледи, искренне прошу меня просить, - обратилась она к Миле, искусно изобразив раскаяние, - но и в этот раз я вынуждена помешать Вам.

«Искренне говоришь? Ага, так я и поверила. Нашла удобный предлог и теперь пользуется им каждый раз, как только мы с Ардом наедине остаемся», - негодовала про себя Мила, внешне ничем не дав своих душевных переживаний, дабы не радовать лишний раз соперницу.

- Что-то серьезное? - нахмурившись, обеспокоенно спросил ее супруг.

- Повелитель, Вы же меня знаете: из-за пустяка я не посмела бы потревожить Вас, - сделав большие честные глаза, немного обиженно ответила леди Бьярнел.

- Ты права, прости, - признал ее правоту дракон, и, провернувшись к супруге, добавил, - Миланиэль, к моему глубокому сожалению, я вынужден прервать нашу прогулку. Обещать не буду, но я постараюсь, вторую половину дня посвятить тебе. Проводить тебя?

- В этом нет необходимости, - мягко улыбнувшись мужчине и покачав головой, ответила Мила. – Тебя ждут, не будем тратить на это время. К тому же я с удовольствием погуляю еще. Погода сегодня чудесная.

- Тогда приятной прогулки. Я не прощаюсь, - глядя ей в глаза, он склонился над ее рукой, целуя нежную кожу запястья.

Увлеченные друг другом они совершенно позабыли о невольном свидетеле – леди Бьярнел, голубые глаза которой почернели от темных чувств, душивших женщину. Ревность, зависть и ненависть тесно переплелись друг с другом, став практически неотделимыми, а невозможность выразить их только подпитывала этот гремучий клубок, усиливая и без того бьющие через край эмоции. Единственное, что могла себе позволить старшая фрейлина, - это до боли стиснуть кулаки. Но едва Повелитель отпустил руку своей супруги, она лишилась и этой малости, с пугающей быстротой приняв самый благодушный вид, стараясь, чтобы ее улыбка не походила на оскал голодного хищника. И лишь в глубине прекрасных глаз леди притаилась озлобленная холодная тьма.

Стоило Миле остаться в саду одной, как прогулка утратила для нее какую бы то не было привлекательность. Раздосадовано вздохнув, она остро ощутила собственное одиночество: в отличие от своего занятого супруга она маялась от вынужденного безделья. Да ей даже поговорить было не с кем! Ни подруг, ни приятельниц, за разговором с которыми можно скоротать время.

«А мы тебе на что?» - с упреком спросил малыш.