Тем не менее остается фактом, что, когда союзники вышли к реке напротив Кравана, они обнаружили войска французов, занимавшие противоположный берег, несмотря на обстрел со стен города. Я считаю, что они обеспечили себя какими-нибудь сооружениями для прикрытия на берегу реки, предвидя такой оборот событий.

Солсбери построил свою армию вдоль западного берега реки. Англичане, должно быть составлявшие большую часть армии, заняли первую линию. Лорд Уиллоуби командовал правым флангом войск, Солсбери – левым.

Последовала длительная пауза – обычное явление для средневековых битв. Но по истечении почти трех часов ожидания действий со стороны французов Солсбери решил атаковать первым. По свидетельству Уорена, несомненно наблюдавшего эпизод собственными глазами, граф неожиданно воскликнул: «Святой Георгий! Знамя вперед!» – и сам устремился в воду, за ним вплотную последовали латники, лучники же, по обыкновению, обеспечивали атаке прикрытие. Рассказ Уорена о битве наиболее обстоятельный и достоверный. Воины преодолевали брод «с большим усердием», в ряде случаев вода доходила им до колен, в других – до пояса[58]. Английские латники, должно быть, освободились от значительной части своих доспехов (любопытно, что Уорен об этом не упоминает), и большинству из них удалось добраться до противоположного берега. Увидев это, в воду устремились бургундцы. Затем на узкой полосе земли между городом и рекой произошел яростный бой.

Между тем войска лорда Уиллоуби атаковали мост справа. Его защищали шотландцы, которые стойко отражали атаку. Обе стороны бились ожесточенно[59].

Постепенно исход дневного боя на мосту начал склоняться в пользу англичан, французы стали уступать. Наблюдая это, командующий гарнизоном города, который с высоты своей сторожевой башни, отстоявшей от места боя менее чем на 500 ярдов, мог все отлично видеть, дал сигнал к вылазке войскам, защищавшим крепостную стену. Они ударили из западных ворот по французам, сражавшимся на мосту. Отважные воины гарнизона были слишком ослаблены голодом, чтобы их вылазка могла нанести серьезные потери противнику, но она стала последней каплей, обратившей французов в бегство. Однако бежать с места боя было довольно трудно. Отход прямо в тыл был чреват, естественно, ловушкой в городе, на севере же путь преграждала гряда холмов с крутыми, подобно скальным утесам, склонами. Для латников эти склоны были непреодолимы. Наиболее перспективным направлением отхода оставалось лишь южное. Но это было связано с проходом беглецов сквозь строй английских войск, с одной стороны, и гарнизона города – с другой. Вероятно, немногим из пробивавшихся латников удалось выжить в рубке. В первую очередь это касается шотландцев, которые сражались на передней линии, и, как сообщают, первыми обратились в бегство ломбардцы и испанцы. С другой стороны, шотландцы понесли весьма тяжелые потери. Один источник оценивает их в 4000 убитыми, другой – в 3000. Число потерь французского контингента Уорен оценивает в 1200 убитыми, включая 300 – 400 знатных рыцарей. Даже хронисты-французы допускают потери в 2000 – 3000 человек. Многие попали в плен. Один источник приводит цифру пленных в 2000 человек. Наиболее важными пленниками стали два командующих армией противника – коннетабль Шотландии и граф Вентадур. Сэр Джон Стюарт Данли не только попал в плен, но и потерял в сражении глаз. (Когда он скрестил меч с англичанами в другой раз, то снова был захвачен в плен.) Армия дофина рассеялась по местности, как стадо овец без пастуха. Часть войск союзников занялась преследованием беглецов, другая часть вошла в ворота Кравана, где ей был оказан восторженный прием. Следующий день, воскресенье, союзники оставались в городе, в него вернулись те, кто преследовал беглецов. В понедельник союзные армии простились друг с другом. Бургундцы отправились в Дижон, большая часть английских войск вернулась для продолжения осады Монтегийона. Французская армия буквально прекратила существование. Англичане одержали победу на 100 процентов. Таким образом, внезапный удар, беспрецедентный по смелости и стремительности, начисто сорвал наступательный план дофина на 1423 год. Когда вести о победе достигли Парижа, восторженные горожане разожгли на улицах столицы праздничные костры.

Но результаты битвы имели даже более далекоидущие последствия. Солсбери смог отправить отряд войск под командованием графа-маршала на помощь бургундцу Жану Люксембургскому в Восточной Шампани для вытеснения французов за реку Маас в Лотарингию. Еще более впечатляющим было то, что другой отряд войск под командованием графа Суффолка, который находился в Краване, вторгся в центральную часть территории Бургундии, дойдя до Макона, в 100 милях к югу от Кравана, на границе с провинцией Бурбон, контролировавшейся дофинистами. Там он захватил ряд крепостей, подробности о взятии которых Уорен, к сожалению, опускает. Затем Суффолк отправил отряд под командованием капитана Гласдейла (отличившегося впоследствии под Орлеаном) далее на юг к мощной крепости Ла-Рош, которую он «привел в повиновение королю Англии и Франции Генриху». После этих побед кампания 1423 года практически завершилась.

Ни одна средневековая битва не похожа на другую, и ни одна даже приблизительно не напоминает битву при Краване. Это была решительная, четко выверенная боевая операция без всяких превратностей. Она носила печать гения великого полководца Томаса Монтегю, графа Солсбери. Из простого перечня его почти безупречных побед, а также из того доверия, которое питал к нему Генрих V, мы можем понять, что подробных сведений о его деятельности сохранилось недостаточно. Поэтому невозможно переоценить труд Джона Уорена, давшего очень полное и достоверное описание битвы и особенно предшествующих ей событий. Уорен сообщает как раз то, что нам интересно знать в первую очередь, вещи, о которых средневековые хронисты хранят удручающее молчание, то ли потому, что были клерикалами и не понимали в них ничего, то ли потому, что были воинами и полагали, что все люди знают это.

Так, мы узнаем по крайней мере шесть фактов, которые объясняют военные успехи Солсбери. Прежде всего, обращают на себя внимание его успешные попытки слить воедино накануне битвы разнородные элементы его армии, тактичность, с которой он поставил бур-гундцев и англичан в равные условия, распределил функции английского и бургундского командующих, дал указания относительно их взаимоотношений[60]. Далее, нужно отметить его способность предвидеть и планировать – он продумывал вероятный ход событий и был готов к ним. Он поддерживал строгую дисциплину, восприняв это от своего последнего господина. Он опирался на свой опыт, который подсказал ему, что позиция французов непреодолима, но их можно перехитрить. Наконец, он проявил отвагу в форсировании широкой реки под градом метательных снарядов противника и внушил войскам боевой дух, который помог им в столь опасной операции.