— Ладно! Не бурли! — извиняющимся тоном произнес Гуров. — Что со мной? В смысле, с моим делом?

— Ну, тут все в порядке! Дубов, Никифоров, Лесков и Задорожный мало того, что уволены из органов, причем отнюдь не по собственному желанию, так против них еще и дела возбуждены. Вы и Мария с розыска сняты, Егоров арестован…

— Кто будет вести его дело? — быстро спросил Лев.

— Да уж не Шатров с Богдановым! — усмехнулся Савельев. — Большого шума не будет, потому что он никому не нужен. Все дела возбуждены по 285-й УК РФ, а вести их будет ФСБ …

— Степан! — поморщился Гуров. — Там максимальный срок — 10 лет.

— Не умеете вы видеть перспективу! — огорченно сказал парень. — Это для начала 285-я, а потом к ней другие присоседятся, и наберется по совокупности столько, что сидеть — не пересидеть! И заметим, 10 лет — это тоже срок, особенно если отбывать его придется в таких местах, куда Макар телят не гонял!

— Что с моими? — поинтересовался Гуров.

— Марию и вашего племянника со дня на день в Россию вернут, а Крячко я через папу передам, что с вами все в порядке. Телевизора у вас здесь пока нет, чтобы вы не расстраивались, а то передачи сейчас такие, что можно и настоящий инфаркт схватить. Вот как на поправку пойдете, так и принесут.

— Слушай, у меня от этой тишины уже в ушах звенит, — раздраженно сказал Лев. — Ну хоть музыку какую-нибудь можно включить, а то я скоро сам с собой разговаривать начну.

— Ладно, сейчас скажу, что вы меломаном оказались, — усмехнулся Степан и, поднимаясь, произнес: — Ну, я пошел, а то у меня дел полно. Выздоравливайте, Лев Иванович!

— Степа! Ты Орлову с Крячко все-таки внятно объясни, что к чему, а то ведь они не успокоятся, пока меня не найдут, — попросил Гуров.

— Объясню, но их к вам сюда все равно не пустят, — предупредил тот.

— Почему? Ну к чему такая секретность? — недоуменно спросил Лев.

— Да потому, что этой больницы в природе не существует, как и всей нашей службы! — раздраженно ответил Степан. — Не могли мы вас везти ни в ваш госпиталь, ни в какую другую больницу, пока все формальности с вами не были урегулированы. А вы уже на ладан дышали. Вот и привезли сюда. Теперь понятно?

— Ладно! Иди! А то ты меня сейчас сам до инфаркта доведешь! — буркнул Гуров.

Степан ушел, а Лев принялся размышлять, но не на тему, что это за служба и больница — мало ли их, секретных? — а о том, какой резонанс получил его доклад. Но он даже близко не мог себе представить, что происходило.

Сначала с его докладом ознакомился начальник Попова, а потом оно мигом пошло выше и попало именно туда, куда надо. Вызванное на встречу руководство ФСБ, МВД и других силовых структур, ознакомившись с данным им без всяких комментариев докладом, не решилось даже переглянуться. И тогда раздалось очень короткое, но исчерпывающее распоряжение:

— По всей строгости закона, невзирая на лица, должности и заслуги. Вопросы будут?

Когда начальство спрашивает таким тоном, у подчиненных, как правило, вопросов не возникает. И механизм завертелся. Людей приглашали в высокие кабинеты, где перед ними клали лист бумаги и вежливо просили написать заявление по собственному, которое тут же визировалось, а уже в приемной человека ждали, чтобы препроводить для беседы с заинтересованными лицами, и домой, что характерно, никто из них не вернулся. Тех же, кто отказался писать заявление, стал взбрыкивать, поминать высоких покровителей или даже грозить, вежливо выпроваживали через второй выход, где их опять-таки ждали. Доказательства предъявлялись неоспоримые, так что виновным ничего не оставалось, как яростно топить друг друга, выдавая при этом и тех, на кого в докладе и намека не было. Егоров, с которого все и началось, и здесь был в первых рядах и взахлеб говорил, говорил и говорил. Особенно он стал усердствовать, когда узнал, что Григорьев уже никогда больше не сможет его защитить — самому бы уцелеть! А уж МВД чистили со всем возможным прилежанием! Дубов, Никифоров, Лесков и Задорожный были только первыми ласточками, потому что оказались и так замазаны по самые уши, следом полетели те, кто с радостью коллекционировал пухлые конверты, а там и до Щенка очередь дошла.

Все это Гурову еще только предстояло узнать, а пока он наслаждался доносившейся из динамика негромкой, приятной, ненавязчивой инструменталкой, мелодии сменяли одна другую, и он под эту музыку заснул.

В это время Орлов и Крячко, которые уже извелись от беспокойства, сидели в генеральском кабинете и активно чесали затылки: с розыска Гурова сняли, а его и духу нет — хоть бы позвонил, паразит! И дома его не было, и телефоны молчали, и спросить не у кого: Мария и Сашка как в воду канули. Все морги и больницы они уже проверили — Гурова нигде не было. В обезьянниках, ИВС и СИЗО его тоже не оказалось. Оставался только один выход. Они переглянулись, и Стас сказал:

— Степан! Раз этот прохиндей и раньше Леву где-то прятал, то и теперь должен знать, куда он делся!

— Не факт! — возразил Орлов. — Когда Лева вышел из подполья, он мог самостоятельно куда-то отправиться, и там с ним что-то случилось: он же по части поиска приключений на собственную задницу — олимпийский чемпион!

— Но проверить надо! — настойчиво сказал Крячко, и Петр не стал возражать.

— Штурмовать дом Попова мы не будем, так что звони отцу Степки и пусть он к себе сына за чем-нибудь вызовет, а уж мы его там ласково встретим!

— И пусть только попробует мне юлить! Я ему башку отверну! — пригрозил Стас, берясь за трубку.

Но тут на столе Орлова зазвонила вертушка, и они насторожились — не так уж часто она звонила. Орлов снял трубку и стал разговаривать, а Крячко по его ответам пытался понять, с кем он беседует, но ничего не получалось.

— Нет, не появлялся! …Нет, не звонил! …Да, искали, но не нашли! …Есть, сейчас прибудем! — И, положив трубку, Орлов озадаченно сказал: — Однако, Рыбовод вызывает. Уж очень он Гуровым интересуется. К чему бы это?

— Уж не к хорошему, точно, — вздохнул Стас. — Вспомни, как он его на прошлой неделе искал! И в среду звонил, и в пятницу!

— Погоди! — замер Орлов. — Раз он сегодня про свои угрозы не вспоминал, так, может, он в выходные Гурова видел? Что-то ему, предположим, поручил, а тот пропал? Что-то, знаешь, голос Рыбовода мне не понравился, неуверенный какой-то.

— Погнали! — решительно заявил Крячко.

И не знали они в тот момент, что сам Андрей Сергеевич получил в пятницу после ухода Гурова от жены такую взбучку, что стекла в окнах звенели. При постороннем она себе такого позволить не могла, но вот оставшись с мужем вдвоем, сдерживаться не стала:

— Значит, когда Мишку подстрелили, и надо было преступников найти, ты Леву в Якутию послал и не поморщился! — гремела она. — Когда у Сашки неприятности были, ты к кому бросился? К Гурову! Так какого черта ты сейчас на него разорался? Ты думаешь, я не слышала, что ты тут говорил? Да до последнего словечка! Значит, Гуров должен из полиции к черту катиться? А если у Сашки опять что-то случится, ты кого о помощи просить будешь? Ты здесь чего кулаками стучал? Ему и так несладко, а тут еще ты на него напустился!