Эти двое как раз закончили свой отчет перед теми, кто собрался в гостиной: со стыдом они признались, что все их расспросы не дали ни одной зацепки для поисков. Тут раздался стук каблучков по камням, и в комнату ворвалась Джилли.

— Ну и ну! Да это же Джилли! — неизвестно зачем воскликнул Бо.

Она отжала мокрый рукав, затем вытерла лоб грязной рукой (размазав по нему грязь) и ядовито ответила:

— Ну да, это она. Вы ждали кого-то еще?

Кевин уронил на пол стакан с вином и бросился через всю комнату, чтобы схватить жену за плечи и критически обследовать ее — так подумала Джилли, словно она была кобылой, которую он вознамерился купить. Вдруг он крепко обнял ее, и ей пришлось ответить ему тем же, так как он прошептал ей на ухо:

— Ах, Джилли… Моя храбрая, сильная малышка! Я уж боялся, что потерял тебя.

— Не надейся, — ответила она, — так просто тебе от меня не избавиться.

Если это было шоу, призванное убедить друзей в его любви к жене, то Кевина можно было назвать первоклассным актером, так как даже Джилли наполовину поверила в то, что он был по-настоящему потрясен ее исчезновением.

К этому моменту все столпились вокруг них, и Джилли, едва освободившись из объятий мужа, перешла в другие — на сей раз это были объятия не на шутку обеспокоенной Аманды Деланей.

— О, дорогая, я не могу тебе передать, как мы все волновались! Мы не знали, что и думать!

— Это правда, — добавил Джаред. — И Кевин волновался больше всех. Он весь извелся за последние несколько часов — они тянулись бесконечно. Как петух, у которого пропала любимая курочка.

Бо схватил руку Джилли и сжал ее обеими своими толстыми ладонями, благодаря за то, что она дала возможность бежать его обожаемой Анне; сама же Анна стояла рядом с виноватым видом — ей все еще было стыдно, что она оказалась трусихой и оставила Джилли одну в беде.

Вся эта суматоха вокруг Джилли продолжалась довольно долго, между тем было уже далеко за полдень, а она ничего не ела с самого завтрака. Борьба с контрабандистами и сенсационные новости, которые они ей сообщили, отняли у нее много сил; так что, улыбаясь и реагируя бессмысленными «да-да» на все, что бы ей ни сказали, она с огромным трудом удерживалась от того, чтобы не повиснуть на руке Кевина, который покровительственно обнимал ее за талию.

Как раз в тот момент, когда она собралась лишиться чувств и упасть на пол — во второй раз в жизни, — в комнату целеустремленно вошла мисс Розберри и взяла бразды правления в свои руки.

Джилли была мгновенно извлечена из компании, члены которой уже начали задавать ей осмысленные вопросы о том, где она была, доставлена наверх и погружена в горячую ванну.

— Нюхательная соль, вот что ей нужно, — провозгласила мисс Розберри, осмотрев Джилли.

— На самом деле, милая Банни, я бы предпочла немного бренди, — прокашляла в ответ Джилли, но в ответ услышала лишь высокомерное сопение, после чего ее портниха и по совместительству няня и камеристка тоном, не терпящим возражений, заявила, что Джилли необходима ванна, чудодейственная настойка, изготовленная по особому рецепту мисс Розберри, и, наконец, глубокий, освежающий сон.

Джилли довольно долго пролежала, погруженная по самую шею в горячую воду, затем ее волосы были тщательно вымыты. Она как раз собралась вылезать, когда дверь в ее спальню открылась и на пороге появился, незваный и непрошенный, ее супруг, пришлось Джилли нырнуть обратно в воду, чтобы укрыться.

Кевин улыбнулся, увидев, как она прижала к груди большую банную мочалку, и позволил себе поднять свою говорящую бровь в направлении мисс Розберри, которая стояла рядом с ванной, держа наготове теплое полотенце.

— Вы можете идти, — обратился он к женщине, чьи глаза злобно сверкнули в ответ.

— Это ты можешь идти! — бросила Джилли супругу через плечо.

Мисс Розберри, естественно, не двинулась с места. Она явно приготовилась стоять насмерть — вся ее фигура выражала непреклонную решимость.

Кевин это понял и сменил тактику. Пожав плечами так, словно ему было совершенно безразлично, что предпримет эта женщина, он обернулся к ванне и, вынув мочалку из бессильных пальцев Джилли, смотревшей на него, как загнанный в угол заяц на лису, медленно заговорил:

— Какое неудобство, не правда ли? Человеческое тело — настоящее чудо инженерной мысли, и все же, несмотря на всю нашу ловкость и гибкость, никто из нас не может сам вымыть себе спину.

Произнося этот монолог, он окунал губку в пену и массировал ею беззащитную спину Джилли. Мисс Розберри испытывала все больший дискомфорт по мере того, как прикосновения губки в руке графа становились все более нежными. Джилли же, оказавшись перед выбором: терпеть эту пытку или предстать перед супругом обнаженной, прикрытой лишь эфемерной пеной, некоторое время пребывала в замешательстве, не в силах решить, какое из унижений более унизительно.

Когда проклятая губка начала свое путешествие по левому плечу Джилли с явным намерением перейти на переднюю поверхность тела, мисс Розберри не выдержала и покинула хозяйку, даже не бросив на нее прощального взгляда: будучи старой девой, она просто не в силах была наблюдать эту сцену.

Губка лениво описывала круги по верхней части груди Джилли, спускаясь все ниже и ниже с каждой секундой.

— Ты не имеешь права! — прохрипела бедняжка в конце концов.

— Я имею все права, — прозвучал довольный ответ.

Губка продолжала свое путешествие, погружаясь в теплую воду и возвращаясь к влажной коже Джилли, массируя грудь в зоне декольте, погружаясь в ямку между грудями, гладя, замирая и снова лаская.

— Я хочу вылезти. Вода остыла.

— Но ты уверена, что хорошо помылась? Мне кажется, я пропустил несколько участков, — Кевин продемонстрировал с помощью губки, о каких именно участках он говорит, его голос превратился в хриплое мурлыканье. — Вот здесь… и здесь… и…

Джилли вскочила на ноги, причем вода из ванной выплеснулась на ее мучителя и расплескалась по всей комнате, и через мгновение уже стояла на коврике, завернувшись в полотенце.

— Игра окончена, дружище. Почему бы тебе не уйти и не оставить меня в покое? — произнесла она, не в силах унять участившееся дыхание.

Но вместо того чтобы уйти, как поступил бы настоящий джентльмен, Кевин взял второе полотенце, вытерся, затем усадил Джилли на скамейку перед зеркалом и быстро осушил полотенцем ее мокрые волосы.

Покончив с этим подвигом, в продолжение которого Джилли не отрываясь следила за ним в зеркале ненавидящим взглядом, он взял гребенку и принялся расчесывать огненно-рыжие короткие локоны Джилли. Мысленно он сравнивал ее с лесной нимфой или феей. «Сколько же у меня силы воли, — подумал он, — если я до сих пор не опрокинул ее на кровать и не зацеловал эти алые губы до бесчувствия».

Уложив последний локон, он наконец задал вопрос, который не давал ему покоя с того момента, как он узнал о похищении.