Сержант слегка нахмурился.

— Об этом я не подумал. — Он с огорчением покачал головой, разгладил усы и погрузился в раздумье. — А что, если мистер Холлидей сам накидал в корзину бумаг?

— Мне это приходило в голову, — признался Хардинг. — Возможно, однако маловероятно. Конечно, можно утверждать, что если он догадался стереть отпечатки пальцев с рукоятки кинжала, то мог и набросать бумаг поверх разорванного чека. Только не проще ли было взять клочки и унести?

— Оно, конечно, так, — согласился сержант и снова разгладил усы.

— Точно так же возможно, что во время ссоры с Холлидеем сэр Артур продолжал рвать бумаги и бросать в корзину.

— Да, конечно, — задумчиво подхватил сержант. — Более того, он вполне мог делать это нарочно, чтобы избавиться от мистера Холлидея.

— По-моему, — вмешался суперинтендант, — на него можно заводить дело.

— Я не стал бы брать его под арест на основании этих улик, — засомневался Хардинг. — Признавая, что для подозрения есть веские причины, давайте обратим наше внимание на Стивена Геста. Он сам показал, что ушел с веранды где-то между двенадцатью двадцатью пятью, когда появился Холлидей, и двенадцатью тридцатью, когда ушла миссис Чадли. Говорит, что находился в доме минут десять, возможно, дольше. Когда вернулся на веранду, Холлидей заметил на его манжете кровавое пятно. Происхождение пятна Гест объяснил тем, что якобы порезался, открывая жестянку с табаком.

— Должен вам сказать, сэр, слушая его показания, я отнесся к нему с сильным подозрением, — сказал сержант. — Правда, подозрения вызывают все. Но мистер Гест тут едва ли не первый — учитывая, что он влюблен в супругу генерала.

— Едва ли не первый, — согласился Хардинг. — Притом он, по вашему выражению, крепкий орешек. Против него говорят два важных факта: во-первых, он любит леди Биллингтон-Смит, во-вторых, она не соглашалась на развод. Надо обратить внимание и на его личность. Не знаю, какое впечатление он произвел на вас, сержант, или на вас, суперинтендант, но мне Гест показался знающим, чего хочет, и умеющим добиться своего. Это сильный человек, возможно, безжалостный и определенно — что осложняет нам дело — очень осмотрительный. Если убийство совершил он, то не под влиянием минуты, а тщательно спланировав, и нам придется тяжко потрудиться — из-за недостатка улик, — чтобы это доказать.

— Лично я, — медленно проговорил суперинтендант, — считаю, что убийца Холлидей.

— Возможно, вы правы. Кое-что говорит в пользу Геста. Чтобы убить мужа женщины — притом будучи его гостем — ради женитьбы на ней, нужно быть совершенно бессердечным. Человек такого типа, как Гест, не нанесет удара ножом в спину. Более того, совершить убийство он мог только между двенадцатью двадцатью семью и двенадцатью сорока. А после разговора с миссис Чадли, хоть ей и не очень понравилось предположение, будто она могла заглянуть в окно, у меня нет сомнений, что, когда она проходила мимо, с генералом в кабинете никого не было. Будь там кто-то, миссис Чадли это заметила бы. И что еще более важно, орудием убийства послужил нож для разрезания бумаг, постоянно лежавший на столе. Обстоятельства наводят на мысль, что убийство было совершенно непредумышленным, за кинжал убийца схватился, поддавшись порыву. Вместе с тем нужно помнить, что Гест родственник сэра Артура, часто бывал в его доме, вполне мог знать о кинжале и воспользоваться им умышленно.

— Послушайте, мистер Хардинг! — возмутился суперинтендант. — Похоже, вы опровергаете все улики, какие нашли! Как же нам в таком случае действовать?

— Вижу, вы пришли к тому же выводу, что и я, — словчил Хардинг, прикрываясь простодушной улыбкой. — Дальнейшая разработка этих подозреваемых ни к чему не приведет.

— Как? — воскликнул в изумлении суперинтендант.

— А что скажете про мистера Джеффри, сэр? — вступил сержант.

— Это дело и вовсе безнадежное. Мы знаем, что он ушел из дома в одиннадцать тридцать и вернулся во втором часу. Судя по его показаниям; далеко уходил пешком. Может, это так. А может, тайком вернулся и убил сэра Артура. О юноше такого типа нельзя сказать, на что он способен. Я бы предложил, суперинтендант, чтобы вы навели несколько справок. Надо узнать, видел ли кто-нибудь мистера Биллингтон-Смита между половиной двенадцатого и часом в понедельник, если да, то где и в какое время. — Он полез в сумку и достал лист бумаги. — Кроме того, следует выяснить, не видел ли кто капитана Биллингтон-Смита поблизости в то утро.

— Капитана Биллингтон-Смита? — повторил суперинтендант. — Э нет, тут вы идете по ложному следу, мистер Хардинг. Капитан уехал в десять сорок пять, как явствует из моих записей.

— Да, эту запись я видел, — подтвердил инспектор. — Но тем не менее прошу навести еще раз справки.

— А что скажете про иностранку, сэр? — встрепенулся Незерсол.

— Я почему-то не думаю, что это она, сержант. Мы, конечно, должны держать ее в памяти как возможную подозреваемую, но пока что мисс де Сильва меня не особенно интересует.

— А дворецкий, сэр?

— Совершенно невероятно. Мы не обнаружили никаких мотивов.

— Все это очень хорошо, — вмешался суперинтендант, — но мне хотелось бы знать, к чему вы клоните?

— К тому, — ответил Хардинг, — что расследование мотивов и передвижений подозреваемых ничего нам не дает. Хотя совершить убийство мог каждый из них, доказательств, что его совершил тот или иной, у нас нет. Поэтому требуется изменить план действий. У нас есть улики, не имеющие отношения ни к кому из тех, о ком я упоминал. Одна — листок бумаги с надписью «Тер», найденный под рукой генерала; другая — тот факт, что на ручке сейфа нет отпечатков пальцев.

Суперинтендант поглядел на него с легкой усмешкой.

— Помнится, мистер Хардинг, вы пришли к выводу, что это убийство совершено не с целью ограбления?

— Да, именно так. Но теперь я уже не уверен в этом.

— Что ж, раз на ручке сейфа нет отпечатков — а я присутствовал при работе дактилоскописта, — то не понимаю, с какой стати вы начинаете думать об ограблении.

— Но ведь отпечатки должны были быть, — спокойно пояснил Хардинг.

— Как это понять — должны были? — озадачился суперинтендант. — Чьи?

— Генерала, — сказал Хардинг. — В одиннадцать часов он открывал сейф, чтобы туда что-то положить, и, по словам миссис Холлидей, был без перчаток.

— То есть, — неторопливо обдумывал вслух сержант, кто-то брался за ручку после генерала? А потом тщательно ее вытер?

— Вот именно, — ответил Хардинг.

В половине одиннадцатого инспектор Хардинг вывел свою машину из гаража «Короны» и направился в полицейский участок, чтобы взять с собой Незерсола. Когда он выехал из гостиничного двора, непрерывно сигналя, девушка в строгом льняном костюме и блузке с галстуком торопливо шагнула на тротуар. Инспектор узнал мисс Фосетт и нажал на тормоза.