Мы смотрим друг на друга поверх стола, воздух пульсирует от напряжения.

– Как только мы убедимся, что Джейми именно там, где вы говорите, можно будет оставить этот вопрос.

Она хмурится и смотрит на сержанта Райана. Краем глаза я вижу, как он поворачивается ко мне.

– Зак, – говорит он. – Мальчика зовут Зак.

Я понимаю, что ошиблась, и опускаю глаза в стол, не в силах встретиться ни с кем взглядом от смущения. Кровь приливает к моим щекам.

– Извините, ошиблась.

Мне хочется провалиться под землю. Напряжение, которое мы с таким трудом нагнетали, рассыпалось из-за моей ошибки, а пристальное внимание, которому мы подвергали доктора Джонс, теперь направлено на меня. Марк рядом со мной подобрался. Обычно он питает уверенность в каждом моем действии, но она исчезла, он во мне сомневается. Доктор Джонс внимательно смотрит на меня с едва заметной улыбочкой на лице.

– Спасибо, доктор Джонс. Если у нас появятся дополнительные вопросы, мы вам позвоним. А пока свяжитесь, пожалуйста, с вашим братом. Я бы хотела поговорить с ним как можно скорее, чтобы мы могли двигаться дальше.

– Да, – отвечает она, вставая. – Я бы тоже этого хотела.

– Мой коллега вас проводит.

Сержант Райан выводит ее из допросной, а я сижу одна, слушая, как щелкает замок на двери и продолжает идти запись.

«Его зовут Зак», – повторяю я снова и снова, чтобы это отпечаталось у меня в мозгу.

Джейми больше нет.

32

Анна

Понедельник, 8 апреля 2019 года, 12:57

Мотор глохнет уже в третий раз.

– Вот черт!

Я ударяю по рулю и нервно смотрю в зеркало заднего вида на машину, которая сигналит за мной. Трясущейся рукой вставляю ключ, ругаясь себе под нос. Светофор переключается на зеленый. Машина снова сигналит. Когда мотор наконец заводится, давлю на педаль газа и с ревом срываюсь с места.

Ложь уже не помещается у меня в голове. Я так много лгу, что забываю, кому что сказала. Чтобы убедить кого-то одного, мне приходится врать другому и так далее и так далее. Бесконечный круг обмана. Интересно, может паук запутаться в собственной паутине?

Инспектор Конати знает, что что-то не так. Она сомневалась в каждом моем слове, цеплялась за каждое несоответствие, о которых я даже не задумывалась. Каждый раз, когда я открываю рот, я просто тяну время, чтобы обдумать следующий шаг, но меня не отпускает ощущение, что все, что я говорю и делаю, рано или поздно меня погребет под собой. Что меня будут преследовать из-за той самой лжи, с помощью которой я надеялась избежать наказания.

Я вздрагиваю, услышав, что в сумке зазвонил телефон похитителей.

Они проследили за машиной до самого полицейского участка.

Я заезжаю в первый попавшийся карман, лихорадочно роясь в сумке в поисках телефона.

– Алло? – говорю я, задыхаясь.

– Встретимся сегодня вечером, – произносит низкий хриплый голос. – Десять вечера, Литтлбрук, заброшенная ферма. На главной дороге, ведущей в деревню, стоит знак. Проедете в ворота и двигайтесь вперед, пока не увидите амбар. Не опаздывайте.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, как раз когда он вешает трубку. Сижу неподвижно, слушая скрежет гудков у себя в ухе. Потом роняю телефон на колени и опускаю голову на руль.

Неужели они думают, что я сотрудничаю с полицией? Он не дал мне возможности объяснить, что я пытаюсь отвести от себя подозрения. Если похитители подумают, что я их предала, они сделают что-нибудь с Заком. Может, уже сделали. Я не слышала его голоса с тех пор, как убила Шабира.

Что, если моей единственной гарантией был живой Ахмед Шабир? Что, если только благодаря ему Зак был в безопасности? Что, если они убили его, как только получили, что хотели?

Вдохи и выдохи у меня становятся короче и короче, пока я не начинаю задыхаться.

Успокойся. Ты нужна Заку.

Я закрываю глаза и откидываюсь назад на сиденье, пока не проходит паническая атака и сердце не начинает биться медленнее. Когда я снова открываю глаза, повсюду пляшут искры. Я задерживаю взгляд на телефонной будке на углу улицы.

Джефф.

Я отстегиваю ремень, беру кошелек из сумки. Уличный шум оглушает: машины со свистом проносятся по дороге, визжат тормоза, когда светофор загорается красным. Я перехожу на бег и запираюсь в будке.

Внутри пахнет мочой, телефон грязный, кнопки стали черными от прикосновения чужих пальцев. Я поднимаю трубку, просовываю монетки в щель и набираю номер.

– Да?

– Джефф, это Анна.

– Анна? Откуда ты звонишь?

По звуку можно предположить, что он на улице. Вдалеке слышен шум волн, в трубку периодически врывается ветер.

– Из телефонной будки. Слушай, Джефф, у меня мало времени.

– Ты в порядке? Голос у тебя…

– Кое-что случилось, мне нужна твоя помощь.

– Хорошо, – говорит он своим спокойным психотерапевтическим голосом. Ненавижу, когда он разговаривает со мной как с пациенткой.

– Я дам тебе телефон детектива полиции. Она просила тебя позвонить.

– Детектива?

– Я замешана в плохом деле, Джефф. Очень плохом. Я не могу никому рассказать, но просто поверь мне. Я не могу одна это сделать.

– Что сделать? – спрашивает он. В трубке свистит ветер. – Анна, ты меня пугаешь.

Может, можно ему рассказать? Телефоны я оставила в машине. Здесь нет камер, нет микрофонов. Но риск навредить Заку заставляет меня замереть на месте, глаза у меня наполняются слезами отчаяния.

– Детектив хочет с тобой поговорить, потому что думает, что Зак с тобой.

Он молчит. Я слышу крик чайки, потом голос Лейлы. Джефф, наверное, закрыл телефон рукой, потому что я слышу неразборчивые слова, а потом Лейла исчезает.

– Почему она так думает?

– Потому что я так ей сказала. Зак в опасности, и мне очень важно не дать полиции узнать правду, чтобы с ним ничего не случилось.

– Я ничего не понимаю…

– Тебе не нужно ничего понимать!

Я тяжело дышу, чувствуя, как накатывает злость.

– Чтобы Зак был в безопасности, тебе нужно убедить полицию, что он с тобой, в Корнуолле.

– А где он?

– Я не могу тебе сказать.

– Нельзя просить меня лгать полиции и не знать, зачем я это делаю. Анна, я волнуюсь…

– Ты мне доверяешь?

Он умолкает. Я слышу, как хлопает входная дверь, и звуки побережья исчезают.

– Конечно.

– Тогда, пожалуйста, сделай это ради меня.