— Не волнуйся ты так, Габриэль, я более чем осторожен. Они не смогут обнаружить меня без моего на то согласия.

Габриэль воспользовался возможностью «посмотреть» глазами своего брата. Если бы он мог зафиксировать его местоположение, то ему бы представился шанс выполнить свою клятву. Но тут же в его голове раздался тихий слегка издевательский смех Люциана, а видимость исказилась настолько, что у Габриэля не было ни единого шанса увидеть что-нибудь, что помогло бы ему.

— Ты же не считаешь, что я бы сделал нашу игру такой легкой для тебя? Ты должен следовать за ключами, которые я оставляю. Вот такие правила. Тебе не позволяется мухлевать, Габриэль.

— Это между нами двумя, Люциан, хотя в городе могут находиться другие охотники. Я бы хотел сохранить это между нами, как всегда.

— Не волнуйся так за безопасность своего брата. Я совершенно точно справлюсь со всеми, кто посмеет угрожать мне. Я быстро изучаю этот мир, и знания достаточно волнующие. Здесь есть, где поиграть. Мне нравится это место, и я не хочу приближать нашу битву.

И Люциан просто ушел. Габриэль почувствовал странную боль в области сердца. Его брат. Он скучал по их близости. Скучал по мужчине, за которым следовал в течение многих веков. Великолепному уму. Непревзойденному воину. Никто не мог спланировать битву так, как Люциан. Печаль поглотила Габриэля, почти поставив на колени. Уничтожить такого великого человека. Уничтожить того, кто всегда был с ним, того, кто не раз спасал его жизнь. Это было больше, чем можно было бы спросить с кого-либо.

— Габриэль, ты не один, — голос Франчески был нежным и успокаивающим. — Тебе прекрасно известно, что это больше не Люциан. Ты уважишь его, выполнив данное ему обещание, уничтожив все, против чего он боролся на протяжении многочисленных столетий.

— Я постоянно напоминаю себе об этом факте. Умом я понимаю, что это так, но на сердце от этого не легче.

— К счастью, тебе стоит всего лишь протянуть руку, чтобы дотронуться до меня. Я, в конце концов, целительница, — в ее голосе слышался легкий намек на поддразнивание.

Габриэль почувствовал, как тепло окутало его сердце. Да, должно быть, так оно и было. Он больше не один, они вдвоем пройдут по жизни, помогая друг другу в эмоциональных передрягах, в каждом кризисе, который встанет на их жизненном пути. Эти нотки в ее голосе давали ему поддержку, давали ему надежду. Он дотронулся до ее сознания, проверяя, не разговаривает ли она с Брайсом. Ему не хотелось спрашивать, да и было немного стыдно, что он ревновал ее достаточно сильно, чтобы вторгаться в ее личную жизнь с целью выяснить — не проводит ли она время с доктором.

— Вероятно, тебе стоит дать Скайлер отдохнуть, а самой в это время заняться делами по получению над ней опеки, чтобы ты могла как можно скорее вернуться под защиту безопасных стен дома, — осторожно предложил он, тщательно выбирая слова, чтобы они не звучали как приказ.

Раздавшийся в ответ смех Франчески был невероятно мягким.

— Я дотрагиваюсь до твоего сознания точно так же, как ты до моего. Ты не такой умный, как сам себя считаешь. Я покидаю больницу, так как у меня еще очень много дел на сегодня.

Она не собиралась доставлять ему удовольствие, давая понять, что сознательно избегает Брайса. С того момента, как в ее жизни появился Габриэль, она больше не смотрела на Брайса, как раньше. И это заставляло ее чувствовать себя виноватой. Франческа понятия не имела, о чем разговаривать с Брайсом. Она знала, что Скайлер предназначено жить с нею, однако Брайс не желал иметь ничего общего с подростком. Он не знал, чем на самом деле является Франческа, что ей необходимо, чтобы жить. Но все изменилось с возвращением Габриэля. Короче, она запуталась, и ей требовалось время, чтобы должным образом во всем разобраться.

Франческа ладонью прикоснулась к своему животу в легкой ласке. Ребенок. Габриэль дал ей ребенка, хотя она много веков назад смирилась с тем, что никогда не получит такой подарок. А теперь и Скайлер. Способность прикасаться к сознанию, которой она обладала, помогла Франческе узнать о девочке все. Абсолютно все. Она уже полюбила Скайлер, как свою собственную дочь.

Тихий мужской смех ласково прошелся по стенкам ее сознания.

— Ты выглядишь слишком молодо, чтобы иметь дочь ее возраста.

— Я достаточно стара, чтобы быть ее предком. Она знает, что мы не люди.

— Не совсем так. Она знает, что мы другие. Она думает, что мы также, как и она, психически одарены. В итоге, мы, конечно, расскажем ей всю правду. Но в то же время, мы должны позаботиться о ней, как люди с деньгами заботятся о своих детях. Она нуждается в охране на протяжении дня, когда мы не сможем быть вместе с нею, а также в экономке, чтобы следить за ее потребностями.

— Знаю, я должна заняться делами, но я не могу оставить ее одну перед лицом мира. Она нуждается во мне, — Франческа не знала, было ли это извинением или нет.

— Она нуждается в нас обоих, — нежно поправил ее Габриэль. — Она должна от кого-то научиться, что не все мужчины такие монстры, с какими ей пришлось столкнуться. Она все еще мучается сомнениями. Она желает вернуться назад в то место, где ничто не сможет дотронуться до нее, однако протянутая тобой рука выглядеть очень соблазнительной. Она почувствовала тебя, любовь, которую ты даришь остальным, сострадание в твоем сердце, и все это громко взывает к ней.

— Она предпочтет пойти с нами, Габриэль. Она невероятно смелая.

Франческа подозвала такси, чтобы доехать до офиса судьи. Ее адвокат встретит ее там.

— Затем, когда все документы будут готовы, мы еще раз встретимся в больнице, чтобы судья мог спросить Скайлер, согласна ли она на мою опеку. Я обеспокоена лишь тем, что Брайс может закатить тебе сцену. Ты готов к этому?

Габриэль быстро просмотрел свои мысли. В нем давно укоренилась привычка не вызывать к себе необоснованного внимания. Но в такую ситуацию он не попадал. Его инстинкты настаивали на том, чтобы убрать угрозу, нависшую над ним, Франческой и даже Скайлер. Он не позволит Брайсу помешать их планам.

— Габриэль? — голос Франчески был тихим от беспокойства. — Зачем ты закрыл от меня свое сознание? Ты ведь не причинишь вреда Брайсу, правда? Он стал для меня хорошим другом, когда я нуждалась в этом.

Габриэль обругал себя на нескольких языках, смешав их, как делал всегда. Франческа могла заставить его согласиться с собой. Это стало походить на своеобразную помеху. Что же ему делать, если она всегда накладывает ограничения на его действия?

— Займись своими встречами, женщина, а меня оставь в покое. Я буду там, если позже потребуюсь. В данный момент я на охоте и не могу тратить время, подбадривая тебя.

— Не рычи на меня, ты, мошенник. Это не я проверяю твои мысли. Да и этот разговор начал ты, а не я.