— Я страстно хочу тебя, — сказала она тихо, в приглашении обхватывая свою грудь. — Я хочу, чтобы ты взял ее в рот, Габриэль. Он у тебя всегда такой горячий, — ее руки спустились вниз и, пройдясь по плоскому животу, сорвали трусики прочь.

Его глаза горели желанием.

— Ты влажная и скользкая от желания, Франческа? — его голос был хриплым, его глаза собственнически прошлись по ее телу.

Рука Франчески скользнула меж ее бедер, ощутила там влагу и потянулась к нему. Его глаза были сосредоточены на ее лице, когда он шагнул вперед и намеренно взял ее пальцы в свой рот. Ноги Франчески сразу же стали ватными. Она таяла. Все и вся было прекрасно с Габриэлем. Она любила то, как он хотел ее.

Его рука обвилась вокруг ее талии, притягивая ее ближе, чтобы он мог поцеловать ее, завладеть ее ртом.

— Ты такая сексуальная на вкус, Франческа, что мне хочется питаться от тебя вечно, — прошептал он в ее раскрытые губы. — Попробуй свой собственный вкус, милая, почувствуй, на что это похоже, когда я овладеваю тобой. Когда ты берешь меня в свой рот и посасываешь меня, горячего и напряженного, когда я нахожусь внутри твоего тела. Что бы мы ни выбрали, чтобы выразить свои чувства, это всегда так красиво, — его рот накрыл ее грудь, его рука стиснула ее ягодицу, решительно прижимая тело Франчески к своему возбужденному естеству.

Франческа прижала его голову к себе, отдаваясь разделенному экстазу. Габриэль толкнул ее на кровать, устроив на самом краешке.

— Чего тебе хочется, любовь моя?

Франческа не колебалась. Да и зачем? Она была его Спутницей жизни и между ними должно быть одно наслаждение. Она имела право на полное блаженство и хотела его. Франческа широко раскинула ноги, ее рука спустилась к разгоряченно-влажному сосредоточию ее женственности. И она еще раз понесла свои пальцы к его губам.

— Я хочу вечно кормить тебя. Заставь меня испытать оргазм, Габриэль, долгий и бесконечный. Я хочу, чтобы ты очутился глубоко внутри меня, и я хочу проснуться от этого же.

Он закинул ее ноги себе на плечи и склонил свою темноволосую голову, его язык поглаживал, ласкал, исследовал, пока она не начала извиваться на кровати, не в силах улежать на месте. Затем за дело взялись его пальцы. Они исследовали, изучали, проникали глубоко, чтобы впоследствии опять быть замененными его языком. Франческа вскрикнула, потом, содрогаясь от удовольствия, закрыла глаза, когда он прижал ее тело к своим бедрам и мощно вошел в нее, беря ее, наполняя и самым нежным образом ловя, когда она разлеталась на части.

Он входил в нее сильно и быстро, такой же голодный и свирепый, какой была и она в моменты их единения. Он хотел ее именно такой: жаждущей его, нуждающейся в нем, чтобы ее тело сияло от удовольствия, а ее лоно являлось горячим тугим домом для его налитого от желания тела, уменьшая постоянно бушующее в нем вожделение. Ему хотелось, чтобы это длилось вечно — то, как он мощно погружался в нее, то, как ее бедра приподнималась ему навстречу, то, как его и ее тела соединялись воедино в совершенном согласии, то, как ее полные и тугие груди трепетали при каждом его сильном ударе, то, как ее волосы разметались вокруг нее, а ее глаза смотрели только на него. Они были вместе. Как и должно было быть.

Нахлынувшее наслаждение пламенем прокатилось по ним, сильное и долгое, бесконечной спиралью, землетрясением с сильными отголосками. Потом они лежали в объятиях друг друга, время от времени целуясь, выражая этим самым невыносимую потребность и голод, который никак не могли удовлетворить. Именно Габриэль перенес их в землю. Их тела все еще были переплетены, его рот владел ее губами, а ее руки крепко обнимали его.

Они устроились в земле, но все равно не могли остановиться. Он взял ее во второй раз, сильнее и быстрее, чем в первый, но даже после этого он не смог отпустить ее. Габриэль долгое время лежал рядом с ней, его руки запутались в ее волосах, его рот касался ее груди. Они покоились вместе, пока светлеющее небо сделало невозможным больше бодрствовать. Неохотно Габриэль установил защиту на их спальню и место их сна. На протяжении дневных часов их тела нуждались в восстанавливающем сне, который дарует им земля. Иногда они спали в пещерах над землей, но целительная земля им была просто необходима для их омоложения.

Она поудобнее устроилась в его руках, чувствуя себя защищенной и в безопасности. Чувствуя, что она больше не одинока. Франческа прижалась поближе, вдыхая его мужской аромат. Его тело было создано для нее. Идеально. То, как она подходит ему, то, как он, кажется, оберегает ее, заставляя чувствовать частью его самого. Внутри нее был их ребенок, жил, рос, развивался, в тепле и безопасности, дар от ее Спутника жизни, такой драгоценный, что ни один клад не мог с ним сравниться.

— Спи, моя прекрасная половинка, отдыхай, пока можешь, — едва слышно проговорил Габриэль. Она почувствовала, как он прикоснулся губами к ее волосам. Его руки сжались вокруг нее, и они оба позволили дыханию покинуть их тела, а сердцам прекратить биться.

Франческа открыла дверь в палату Скайлер, у нее в руках был пакет с одеждой и плюшевая игрушка, голубоглазый волк, которого она купила прошлой ночью. Девочка лежала на спине, уставившись в потолок. Ее длинные ресницы слегка дрогнули, показывая, что знает, больше она не одна, но головы Скайлер не повернула. Франческа видела, каким напряженным было ее маленькое избитое тело. Комната насквозь пропиталась страхом ребенка.

— Скайлер, — Франческа сознательно воспользовалась своим мягким нежным голосом. — Ты помнишь меня?

Девочка медленно повернула голову, и ее большие нежно-серые глаза уставились на лицо Франчески, как если бы она хваталась за спасательный круг.

— Я никогда не смогу забыть вас, — как и Франческа, Скайлер говорила по-французски, однако у Франчески было чувство, что он не является ее родным языком. Прошло несколько мгновений, прежде чем девочка заставила себя продолжить. — Это правда? Он действительно мертв?

Женщина пересекла комнату, ее движения были плавными и изящными, как у балерины. В ней, во Франческе, не было острых граней, лишь шелест, когда она двигалась. Она поставила пакет с одеждой на край кровати. Игрушку же более осторожно положила рядом с девочкой и взяла Скайлер за руку. Нежно. С любовью.

— Да, моя дорогая, он ушел из этой жизни и больше не сможет дотронуться до тебя. Я лелею надежду, что ты согласишься жить со мной, — свободной рукой она поглаживала волосы Скайлер. — Мне очень хочется, чтобы ты жила со мной, — в серебристой чистоте ее голоса проскальзывали нотки принуждения.

К ее удивлению пристальный взгляд Скайлер дрогнул. Она закрыла глаза, длинные ресницы опустились вниз, от чего на ее бледной коже они стали напоминать два густых черных полумесяца.

— Я чувствовала вас внутри себя, тянущейся ко мне. Я знаю, вы не такая как все остальные люди, — ее голос был очень тихим, почти писком. — Мне известны о людях вещи, которые мне не полагается знать. Я узнаю все это, когда дотрагиваюсь до них. С вами происходит то же самое. Вы знаете, что он творил со мной, что позволял своим друзьям проделывать со мной. Вы хотите сделать как лучше, но если даже вы и удалите воспоминания, вам не удастся вновь сделать меня невинной и хорошей.