Сказать откровенно, она изо всех сил – не преступая рамок договора – старалась помешать дракону, где только возможно, уменьшить чинимое им зло и смерть, насколько сумеет. Свободу действий Боласовых Вековечных она урезала до жалких крох, а помощи им оказывала и того меньше. И настрого запретила им входить хоть в одно из зданий – пусть даже следом за жертвами. Говоря откровенно, если бы большему числу жителей Равники хватило ума не высовывать носа на улицы, то и резня в этот день оказалась бы далеко не настолько масштабной. Теперь, когда Заклинание Старейшин позволило Вековечным различать Искру каждого мироходца, задача усложнилась, но Лилиана по-прежнему старалась препятствовать им, в чем могла, не привлекая внимания дракона.

«То есть… чего еще они, учитывая мое положение, могут от меня ожидать?»

Поэтому она, разумеется, желала Гидеону победы.

«Ну, а если Гидеон победит?.. Да, знаю: сегодня я переступила черту. И не одну. И далеко не одну».

Однако объяснить Бифштексу прежние «переходы черты» ей удавалось. Перехитрить Гидеона, исподволь убедить его в собственной правоте ей всегда удавалось без особых трудов.

А значит, она еще сможет спастись.

«Ну, конечно, смогу…»

Не то, чтобы он никогда прежде не видывал зелени. Видел, конечно же, видел. Все-таки Гобахан – не одни только песчаные дюны. Скажем, в Оазисе, на городской площади, имелся небольшой парк, а при монастыре – собственный сад. Но вот, поди ж ты, Тейо Верада опять почувствовал себя так, будто, покинув какой-то крохотный мирок, оказался в (или на?) мире сплошных чудес. Такого разнообразия оттенков зеленого он уж точно в жизни не видал – да еще не снаружи, внутри! Ползучие стебли тянулись на сотню, на две сотни футов вверх, карабкаясь по мрамору стен, цепляясь за перила галерей. По вымощенному каменной плиткой полу стелились кусты, деревца… если честно, для описания открывшейся перед ним картины ему попросту не хватало слов.

«Деревья, растущие прямо в доме!»

Да, именно так… если только здание, куда отвел их кентавр, можно было назвать домом. Каждая из его комнат, каждый из залов были открыты всем ветрам, не говоря уж о солнце. Во время алмазной бури такое убежище бесполезно и даже опасно. В случае нападения Вековечных, кстати сказать, тоже, однако пока ни одному из них в эти залы проникнуть не удалось.

А уж запахи – густые, изысканные ароматы всей этой зелени, всех этих цветов, весь этот… дух Селезнии, витавший средь мраморных стен, просто-таки кружил голову!

Крыса по-прежнему ехала верхом на Боруво, а тот вел Тейо с Кайей за собой, на аудиенцию с Эммарой Тандрис, исполняющей обязанности главы Конклава Селезнии. Вдоль коридоров, едва не сверкающих мрамором, тянулись шеренги солдат и лучников в броне, сплошь расписанной у кого – листьями, у кого – стеблями трав. Многие из них были эльфами. При виде Боруво каждый приветствовал его легким наклоном головы. Тейо с Кайей провожали пристальными взглядами с едва уловимым намеком на угрозу, а вот Крысы словно бы никто не замечал. Следуя за кентавром, они миновали высокую арку, охраняемую парой исполинских созданий с огромными топорами в руках. Из пасти каждого торчали острые бивни длиннее кабаньих; плоские, точно у кабана, пятачки выступали далеко вперед. Разумеется, подобных существ Тейо тоже никогда в жизни не видывал. Эти тоже кивнули Боруво, смерили грозными взглядами Тейо с Кайей, а Крысы будто бы не заметили.

Тут Тейо мало-помалу начал соображать, в чем дело, а Кайя, заметив выражение его лица, склонилась к нему поближе и зашептала:

– Крысу способны видеть только кентавр, ты и я. Для всех остальных она почему-то невидима. Даже для собственного отца.

«Нелепость какая-то… однако все объясняет – лучше некуда».

Должно быть, Тейо слишком уж откровенно вытаращился на Крысу: та, сверкнув белозубой улыбкой, ловко соскользнула с кентавровой спины, втиснулась между двух новых друзей и принялась объяснять, что да как:

– Я не невидимая, – сказала она. – Я незначительна. Как крыса. Как мелкий такой крысеныш. Видишь его – и отводишь взгляд. И делаешь вид, будто его не заметил. И стараешься забыть про него до тех пор, пока вправду не забываешь. Разум его присутствия не признает.

– Ты вовсе не незначительна, – запротестовала Кайя.

– А ты, госпожа Кайя, очень ко мне добра… однако против истины не попрешь.

– Это же магия, – догадался Тейо.

– Наверное, – пожав плечами, откликнулась Крыса. Она по-прежнему улыбалась, но Тейо показалось, что ее улыбка как-то поблекла, сделалась горькой. – Магия, с которой я на свет родилась. Мало кому удается меня разглядеть, не зная, что я здесь, да не постаравшись сосредоточиться. У отца хорошо получается, но для этого он должен знать, что я рядом. До этого дня меня постоянно и безо всяких усилий могли видеть только трое – мать, Боруво и Гекара.

– Вот отчего ты так расстроилась, когда я сказала, что Гекара мертва, – понимающе кивнула Кайя.

Крыса решительно замотала головой:

– Нет. Ну, может быть, и поэтому тоже. Но главное – потому, что Гекара была жутко отпадной и просто чудесной. Хотя… да, потерять одну из тех, кто меня замечал, тоже, конечно, жаль. Однако я ведь нашла вас двоих!

Тейо с Кайей, точно сговорившись, ободряюще стиснули ее ладони.

В этот самый момент все они свернули за угол и нос к носу столкнулись с особой, которая не могла оказаться никем иным, кроме Эммары Тандрис – с высокой, остроухой, светлоглазой эльфийкой. Волосы ее были желты, как кукурузные волоконца… а может, просто как солнечный свет. Поверх длинного белого платья она носила длинную белую мантию – или плащ, или ризу, – наброшенную на плечи. С первого взгляда Тейо показалось, будто стоит она перед деревом. Но нет, это было не дерево – женщина. Или три женщины. Или все же одна женщина, только с тремя туловищами и тремя головами. Или не просто женщина с тремя туловищами и тремя головами, но в то же время и дерево: волосы на трех головах оказались совсем не волосами, а осенней листвой.

Средняя из голов (или женщин), похоже, спала. Две остальные отвернулись одна от другой. Та, что слева, плакала горючими слезами. Та, что справа, в гневе скрестила руки на груди. Тут Тейо окончательно бросил все попытки постичь этот чужой, причудливый мир. Девчонки, которых не может увидеть родной отец… Женщины, слившиеся с деревьями и друг с дружкой, однако ж не ладящие между собой… Нет, понять все это и уложить в голове не стоило даже пробовать. Оставалось одно: постараться хоть на что-нибудь пригодиться.

Боруво с низким поклоном (кланяющийся кентавр… да, на это тоже стоило подивиться!) заговорил:

– Миледи Тандрис, глава гильдии Кайя из Синдиката Орзовов тебе известна. С нею ее доверенное лицо, Тейо Верада, и моя крестная дочь, Аретия Шокта, по-прежнему Безвратная.

Услышав, как кентавр назвал его «доверенным лицом», Тейо едва не расплылся в улыбке. Интересно, как принял бы этот его новый титул аббат Баррес?