В конце концов, думал он, что плохого в том, что Аполлон взбодрился. Говорят, пока он грустил и мизантропничал, Арахна свила роскошную серебряную паутину на его лире, каковую (паутину, разумеется), у него выцыганил Гермес и куда-то пристроил с пользой. А теперь лучезарный Аполлон ожил и взялся за искусства и математические экзерсисы, перестал доставать всех едкими замечаниями и снисходительным тоном. Ему давно пора было заняться чем-то кроме пестования своей божественной тоски.

Или Гефест. Он и без этой загадочной истории, регулярно увлекался чем-то новым и надолго исчезал в огнедышащей мастерской, пока не создавал очередное чудо на потеху всем ценителям его мастерства. И тут уж его никак нельзя было уговорить заняться чем-нибудь полезным или сотворить что-нибудь для своего отца или божественной матушки. Впрочем, Геру Гефест не жаловал по понятным причинам, да и она вряд ли бы рискнула принять что-то из его рук. Гера по граблям ходить не любила.

Афина всегда вертела отцом как хотела. Хотя ее рождение принесло Зевсу самые страшные телесные муки, какие он мог вспомнить, он любил ее больше всех детей. Ей ничего не стоило получить от него что угодно. Но понять или выведать что-то про ее дела последнее время, не прибегая к помощи соглядатаев, не представлялось возможным. Да и с соглядатаями дочурка пару раз расправилась так быстро и впечатляюще, что теперь найти толкового шпиона Зевсу было крайне тяжело.

Но ситуация прогрессировала и требовала Зевсова внимания. Дошло до того, что эти трое, заигравшись, не явились на последний сбор додекатеона, а когда Зевс послал за ними Гермеса, то и Гермес пропал с концами. Никто не любит чувствовать себя придурком, даже если сидит на золотом троне. От непочтительности Зевс начинал свирепеть.

Гера давно предупреждала Громовержца, что творится что-то подковерное, следует приглядеться или потребовать отчета. Но Зевс по старой привычке пропускал ее ворчливые слова мимо царственных ушей. До поры до времени.

098. Дашка и Роман возвращаются в Санкт-Петербург

Белый борт из Парижа приземлился в Санкт-Петербурге глубоким вечером, прокатился по полосе, рассекая прохладный воздух, и вырулил к стоянке. Когда Дашка и Роман проходили мимо пилотов и стюардов, провожающих пассажиров, все шло штатно. Когда Дашка занесла ногу над припаркованным трапом, левую руку пронзило ледяной иглой. Дашка охнула, покачнулась, не понимая, успевает она схватиться за что-нибудь или упадет по инерции в раскрывающийся проем между самолетом и трапом, но тут Роман выдернул ее обратно в самолет.

Секунду замешательство распространялось назад по цепочке двигавшихся на выход людей. В эту секунду раздался скрежет. Откатывающийся трап начал складывался, кренясь на бок. К счастью, сзади никто не напирал, а впереди уже все сошли или сбежали с опасного трапа. Стюардессы ласково оттеснили пассажиров от опасного проема.

Дашка подумала “ох, и ничего себе”. Роман держал ее руку. Подали исправный трап. В этот раз обошлось без техногенных эксцессов и сопутствующих ледяных инъекций. Конечно, в головах у Дашки и Романа стоял вопрос о том, какова вероятность случайности произошедшего. Они оба знали ответ. Если это случайность, то с гигантской вероятностью на этом все и закончится.

По домам разъехались без приключений.

Утром Дашка, проснувшись, зашла в чат IQuest, рассказала, что все в порядке и отправилась варить кофе. Настроение исправилось. Звякнуло оповещение в телефоне.

Дашка заглянула в темные карты и увидела, рядом с собой зеленый маркер. Дашка проверила параметры. Никаких угроз. Уточнила координаты предположительно дакотского объекта и подошла к двери. Рука пульсировала теплым. За дверью ее ждал небольшой пакет из коричневой бумаги.

“Ух, ты, – подумала Дашка, – дакотская посылка. Надеюсь, там есть съедобное”.

Дашка забрала пакет. Она не ошиблась. В пакете был солидного размера бумажный стакан горячего кофе, почти такого же волшебного, как в кофейне Жана-Кристофа, коробочка с дакотской запеканкой из фруктов и творога.

Кроме еды в пакете лежал тот самый деревянный артефакт с Дашкиным именем, написанном на древнем огамическом алфавите, и коробочка с кельтским мелом. К деревяшке артефакта был заботливо прилажен тонкий кожаный шнурок. Повертев конструкцию, Дашка пристроила ее как браслет на левой руке.

“Пути дакотов тайны и скоры, – подумала Дашка, – В одном пакете они принесли два артефакта, мое имя, волшебный напиток и божественную еду. Сказочные люди, не хотелось бы их подвести”.

099. Роман встречает Гермеса

Утром Роман, проснувшись, хотел зайти в чат, чтобы убедиться, что с Дашкой все нормально, но что-то его остановило. Ладони были теплее, чем обычно. Видимо, что-то происходило, но было не опасным.

Роман сосредоточился в попытке понять, что изменилось. Из приоткрытой двери балкона тянуло слегка дымным и медовым запахом. Роман поднялся и подошел к балкону. С крыши дома над балконом (Роман жил на верхнем этаже) свешивались и покачивались ноги посетителя. Ноги, без сомнения, принадлежали мужчине, были довольно внушительными и умеренно волосатыми, но не этим они были замечательны. На них были надеты сандалии с золотыми крылышками.

“Однако, – подумал Роман, – полезно иметь балкон”.

Он натянул футболку и собирался шагнуть навстречу залетному гостю. Но, подумав мгновение, включил внутренний чекер, и какой-то благоразумный триггер остановил его. Подумав еще секунду, Роман открыл темные карты на смартфоне. Темные карты не видели никаких опасностей для Романа на две или три мили вокруг. Однако они не показали и объект в сандалиях с крылышками, который был примерно в двух или трех метрах от Романа, если измерять в горизонтальной проекции. Сходу Роман нашел два простых объяснения этому факту. Подумав еще секунду, Роман нашел третье объяснение и вышел на балкон.

Главный достоинством Гермеса всегда была и остается его адекватность. Эта адекватность проистекает из его невероятного божественного чутья, нечеловеческой памяти и веселой открытости. Вы только начинаете двигаться ему навстречу, чтобы поприветствовать, а он уже жмет вам руку, восхищается чем-то важным для вас, излучает бесконечное дружелюбие и искреннее внимание.

Даже если вы самый последний или самый первый угрюмец, зануда, мизантроп, непонятый гений и отчаявшийся неприкаянец, Гермес растопит ваш ледяной футляр, достучится до вашего разума и согреет ваше интровертное одиночество.

Так что, если на вашем пути возник Гермес, наслаждайтесь. У всех нас должны быть хорошие дни. Как друг, союзник, собеседник, советчик и собутыльник Гермес бесценен.

Однако помните, что Гермес стремителен и летуч. Сейчас он с вами, и вы пьете веселящий нектар и заедаете его прародителем стейка или шашлыка, приготовлением которого Гермес занимался сам. Вам обоим весело, вы не можете наговориться, вам столько надо обсудить, вы строите умопомрачительные, но