– Какую квартиру? – глупо спросил Красавин.

Коуч и психолог переглянулись, загалдели и стали спрашивать друг друга, что я имею в виду.

– В квартиру на Остоженке.

– Я не заманивал, – замотал головой психолог Евгений.

– Зачем тогда вы ее отравили?

– Она должна была встретиться с Осокиной. Чтобы Осокиной неприятно сделать.

– Так все же для Осокиной отравили.

– А чего она?..

– Как в квартиру заманили?

– В какую квартиру?

– Ха! Как будто вы не знаете – в какую. Ладно. А Леонида зачем задушили? – продолжала я. – Что он мог такого видеть? Ничего Леонид не видел такого, за что его надо было убивать. И след от звонка вип-куратора все равно остался в телефоне Никандровой. Зачем убивать? Ты, Славик, это был ты? Зачем ты это сделал?

Славик поднял на меня, наконец, глаза и прошелестел:

– Это не я.

– Ты! – ткнула я в него пальцем. – Если хочешь знать, ты мне с первого раза не понравился. Ты слишком липкий и слащавый для хорошего парня. Но одно дело слащавый, а другое – убивать. Да, все вы мне были глубоко несимпатичны. Кроме разве что Василия. Вот тут я ошиблась. И как жестоко!

Василий мрачно смотрел на меня, играя желваками. А я еще хотела говорить с ним о литературе! Да что там литература! Я даже целовалась с ним! Взасос!

– Но зачем было убивать Леонида, а, Славик? Я же встречалась с вип-куратором. И поняла, что Леонида убили вовсе не из-за слежки за этим человеком. Из-за чего, Славик?

– Я не убивал, – упрямо повторил Славик.

– Ну, да, для этого есть специально обученные люди, – повторила я слова Красавина, – правда, господин генерал? Леонид следил и за вами и как-то ненароком увидел вас со Славиком. Да? А кто поставил жучки в мою машину? Сознавайтесь! – воскликнула я, всматриваясь в окружающие меня лица.

– Какие жучки? – удивился коуч.

– Ты, барышня, из прошлого века, – глумился Красавин, – вся отслежка происходит по геолокации телефона. Да, было забавно наблюдать, как ты мельтешишь по улицам, пытаясь уйти от слежки…

– Да, наверное, это было потешно, – хихикнула я, у меня хорошее воображение. И я представила себя, смешную и жалкую, мечущейся по переулочкам в бессильном желании уйти от соглядатаев. А как я дэзу неизвестно кому транслировала! Вообще со смеху помереть можно. Так я и умру – с улыбкой на лице! В приподнятом настроении, потешаясь над своей же глупостью – от своей же глупости.

– Ты лично не эффективна! – пригвоздил меня коуч. – Тебе бы пройти курсы личной эффективности и личностного роста. Но уже поздняк метаться.

Я возмутилась, конечно. Я приобрела бесценный опыт! Жаль, что он мне не понадобится, не успею им воспользоваться.

– Уж как-нибудь обойдусь, – сказала я мстительно, – без вашей банальности, излагаемой с умным видом.

– Конечно, обойдешься, – глумливо сощурился Красавин, – на том свете личный рост – ни к чему.

Вот гнида!

– Ты – неудачница, – проворчал коуч, – твой главный вопрос: почему?

– Цыплят по осени считают, – парировала я, а сама подумала: да, я неудачница. И мне с этим жить дальше. Вернее, не жить. Но я все же решила прояснить для себя некоторые вопросы. Напоследок. – Так все же. Что там с трупом Маргариты Никандровой? Как она попала в квартиру?

– Непонятно, – задумчиво проговорил психолог Евгений, – я думал, она сразу копыта откинет. А в это кафе должна была Осокина явиться. А Никандрова встала и пошла куда-то… Не мог же я ей сказать: дура, куда? Помирай здесь.

Меня преследовала какая-то мысль, которая все время от меня ускользала. Что неудивительно – в такой нервной обстановке.

– Так как же Маргарита в квартире оказалась? Зачем туда пришла? – я задала вопросы, но никто мне на них не ответил.

Я опять потянулась к бутылке вина. Сопьешься так с ними. Впрочем, не успею уже.

– Эта Осокина нам вредила, – по-бабьи вякнул коуч.

– А чтобы у Осокиной, сучки этой, неприятности были, – подтвердил психолог.

– И они случились! – подтвердила я. – В изобретательности вам не откажешь. А кто аварию подстроил? Ну, говорите!

– Какую аварию? – спросил психолог.

И все уставились на меня. Как если бы вообще в первый раз видели.

– Ту, которую вы подстроили мне и экстрасенсу Владимиру. Победителю, между прочим, «Битвы экстрасенсов»! Он мне все про вашу сущность рассказал! Он все про вас знает. Да он вас в жаб всех превратит, чтоб вы понимали. Обещал, во всяком случае. Недолго вам осталось! Ха-ха! Завладеть его квартирой хотели? А он вас раскусил!

– Да он сам мошенник, – выпучил глаза Красавин, – людям головы морочит сверхъестественным. Мне до него еще далеко! Стажироваться и стажироваться!

– Вы все грубые, бесчувственные люди, – мне стало обидно за сенса. – Бородин общается с тонким миром! А следователь? Следователь Гаврюшин, он из вашей компании?

– Нет, – замотал головой Красавин, – он просто бездельник.

Причиной отсутствия служебного рвения может быть не только коррупция, а просто безделье – кто бы сомневался.

– Ха-ха! – не сдавалась я. – Но найдется и на вас не бездельник! Сколько веревочке ни виться!

– Хватит! – сказал коуч Анатолий. – Пора это заканчивать. Она мне аппетит весь испортила. Настроение поганит. А мыслить надо позитивно!

Психолог Евгений согласно кивнул головой. Я ткнула в него пальцем:

– А я сразу поняла, что вы из одной компашки. Из группы поддержки. На таких, с позволения сказать, лекциях всегда ползала – клакеры. Создают иллюзию успеха. Мне Славик ведь показывал фото. Но фото были размытые. По ним, по этим фото, никого нельзя было узнать. Но я вас вычислила! Своим умом!

Это, несомненно, было натяжкой. Про ум. То есть я, конечно, все поняла, но слишком поздно.

– Заканчивать надо, – проворчал коуч.

– Это вы обижаетесь на меня за то, что я не записалась на ваши курсы? – спросила я. – Но ведь, положа руку на сердце, вы же понимаете: курсы ваши – полная лабуда. Бла-бла сплошное. А ты, Василий? Ты же честный бандит. Как же ты мог попасть в эту клоаку? Тоже деньги, которые не пахнут? А я ведь с тобой советовалась. Ты знал о каждом моем шаге. Мы с тобой вместе хотели вывести на чистую воду мошенников. И даже играли в биллиард! Время предательств настало в моей жизни. Да. Время предательств.

Красавин раскатисто расхохотался. От души. Весело ему. Сейчас я ему веселье-то попорчу! Мне уже терять нечего! Как ни странно, это придавало сил и уверенности.

– А теперь, – я обвела победным взглядом собрание, – задавайте вопросы, как это принято у коучей, что было самое важное в нашей беседе? В нашем, так сказать, коучинге?