– Это источник заряженных частиц при двадцати двух и семи тераэлектрон-вольт, – сказала Кейт Мерсер.

– Еще одну десятую.

Дыра расширялась, странно пульсируя и напоминая бьющееся сердце. В самом центре она была черной, как непроглядная ночь. Форд смотрел в эту черноту будто загипнотизированный.

– Искривление усиливается, – сказала Чен.

Дыра поглотила большую часть экрана. Внезапно Форд увидел в ней движение, напоминавшее рябь на поверхности воды, когда на глубине проплывает рыба.

– Что с компьютером? – резко спросил Хазелиус.

– Помехи, – отозвалась Чен.

– Еще одну десятую, – сказал руководитель.

Помех стало больше. К равномерно нараставшему звуку добавилось шипение, похожее на змеиное.

– С компьютером странности, – напряженным голосом произнесла Чен.

– Какие?

– Взгляни.

К этому мгновению вся команда, за исключением Эдельштайна, который продолжал читать, стояла перед большим монитором. В черноте что-то материализовывалось, меняя форму и цвет, дрожа сильнее, приближаясь из глубины и принимая все более четкие очертания. Картинка казалась настолько странной, что Форд не мог сказать наверняка, верно ли его мозг воспринимает информацию.

Хазелиус рывком выдвинул полку с клавиатурой и быстро ввел какую-то команду.

– «Изабелла» не справляется с управлением пучков. Рей, отключи проверочные программы, чтобы облегчить ей задачу.

– Подождите, – сказал Долби. – Эти программы – наша предупреждающая система.

– Иными словами, всего лишь запасной вариант для запасного варианта. Рей, пожалуйста, сделай, что я говорю.

Чен ввела команду.

– Без толку, Грегори.

– Я поддерживаю Кена, – произнесла Кейт. – По-моему, надо включить проверку.

– Включим, но чуть погодя. Кен, добавь еще одну десятую.

Долби не двигался.

– Еще одну десятую, – повторил Хазелиус.

– Хорошо, – неуверенно ответил Долби.

– Харлан?

– Все чисто и на должном уровне.

– Рей?

– Опять! – воскликнула Чен исполненным отчаяния голосом. – Компьютер выходит из-под контроля, как у Волконского!

Помехи усиливались.

– Пучки по-прежнему коллимированы. Энергия – двадцать четыре и девять. Тут все в полном порядке, – сказал Чеккини.

– Девяносто девять и восемь, – сообщила Чен.

– Еще на одну десятую.

– Грегори, ты уверен?.. – произнес Долби непривычно напряженным голосом.

– Еще на одну десятую.

– Компьютер вырубается. Все, меня он больше не слушается. Опять двадцать пять!

– Это невозможно. Увеличь мощность еще на одну десятую!

– Почти девяносто девять и девять. – Голос Чен дрогнул.

Пение – хор голосов – звучало громче и громче и теперь напоминало Форду звук, издаваемый монолитом в фильме «Космическая одиссея 2001 года».

– Добавь еще пять сотых.

– Все! Он больше не воспринимает ни одной команды! – Чен в отчаянии так тряхнула волосами, что они взметнулись черным облаком.

Хазелиус, Чеккини, Чен и Сен-Винсент были словно прикованы каждый к своей клавиатуре. Изображение в центре экрана – глубокий трехмерный круговорот цвета – еще быстрее колебалось, выплевывало и вбирало в себя багряные стрелы.

Возникало чувство, что это живое существо.

– Господи, – невольно вырвалось у Форда. – Что это такое?

– Ничего, – невозмутимо произнес Эдельштайн, не отрывая глаз от книги.

Внезапно экран погас.

– О нет! Боже мой… нет, – простонал Хазелиус.

Посередине экрана возникла надпись: «Доброго здоровья!»

Хазелиус стукнул по клавиатуре:

– Сукин сын!

– Компьютер умер, – сказала Чен.

К ней повернулся Долби:

– Сбросим мощность! Рей! Сию секунду!

– Нет! – вскрикнул Хазелиус. – Наоборот, увеличим ее до ста процентов!

– Ты с ума сошел? – заорал Долби.

Хазелиус неожиданно успокоился.

– Кен, необходимо отыскать проклятую программу. Похоже, она автоматическая. И все время перемещается, а не сидит только в главном компьютере. Где она сейчас, черт возьми? В детекторы встроены микропроцессоры – программа разгуливает и по детекторам. Ее можно поймать. Давайте блокируем выход из каждого детектора и загоним ее в угол. Верно я говорю, Рей?

– Совершенно верно! Блестящая мысль.

– Ради Бога, – взмолился Долби. Его лицо сплошь покрывал пот. – Не теряйте разум! Если пучки деколлимируются, они прорвутся сюда, прикончат всех нас, не говоря уже о детекторах стоимостью двести пятьдесят миллионов долларов.

– Кейт? – позвал Хазелиус.

– Я согласна с любым твоим решением, Грегори.

– Увеличь мощность до ста процентов, Рей, – ровно произнес Хазелиус.

– Хорошо.

Долби рванул к клавиатуре, но Хазелиус успел преградить ему путь.

– Кен, послушай меня, – быстро проговорил он. – Если бы компьютеру угрожала серьезная опасность, то он окончательно сломался бы еще в первый раз. Но ведь программное обеспечение контроллера до сих пор работает, просто мы этого не видим. Дай мне десять минут, и я поймаю эту гадость.

– Исключено.

– Тогда пять минут. Пожалуйста. Это не сумасбродное решение. Мой заместитель согласна со мной, а за исход эксперимента в ответе мы вдвоем.

– За свою машину ответственность несу только я. – Долби, тяжело дыша, опалил гневным взглядом Хазелиуса и Мерсер, сжал кулаки и повернулся к своему блоку управления.

Хазелиус посмотрел на экран.

– Кейт? Давай испробуем то, что мы с тобой обсуждали. Введи какой-нибудь вопрос. Или любое слово. Посмотрим, можно ли эту заразу разговорить.

– Какой смысл? – спросил Долби. – Если даже она и ответит, все равно это всего лишь программа.

– Однако не исключено, что это поможет нам выйти на саму «логическую бомбу».

Долби удивленно раскрыл глаза.

– Рей, – сказал Хазелиус, – если этот номер пройдет, проследи за детекторами и попробуй уловить сигнал.

– Ладно. – Чен вскочила со стула, перешла на другую рабочую станцию и начала печатать.

Остальные стояли будто парализованные, словно оправляясь от сильнейшего потрясения. Даже Эдельштайн наконец-то отложил книгу и замер в ожидании. В его взгляде загорелось подобие любопытства.