— Вы так уверены, что Дэниел Пирс стоит за этими убийствами, что не побоялись солгать, чтобы защитить его, — сказал он.

— Мне ничего не известно о Дэниеле Пирсе, — отрезала директриса.

Ратлидж повернулся к инспектору Норману:

— Это миссис Фаррелл-Смит, заведующая латинской школой сестер Тейт. Если бы она действительно хотела помочь следствию, ей следовало бы заглянуть в прошлое бывших учеников и найти там события, послужившие причиной убийств. Дело в том, что все жертвы учились в этой школе, провели вместе три года по крайней мере. Что-то произошло тогда между ними. А сейчас я хочу, чтобы меня вернули в камеру.

Миссис Фаррелл-Смит от возмущения открыла рот. И тут же закрыла.

Ратлидж спросил сержанта, стараясь оттянуть время:

— Я здесь сейчас единственный заключенный?

— Нет, сэр. Есть еще один, в дальней камере. Мы ждали, что его допросят на этой неделе, но теперь придется ждать выздоровления инспектора.

Очевидно, там держали Карла Хопкинса. Ратлидж тихо пробормотал: «Вот бедняга…» Он прошел в свою камеру, дверь с лязгом захлопнулась, и ключ в старинном замке повернулся.

На этот раз он осмотрел свою темницу. Неизвестно, когда прибудет Хаббард. Не исключено, что его продержат здесь несколько дней, пока не будет предъявлено обвинение. Либо в покушении на убийство. Либо в убийстве. И он боялся, что так долго не выдержит.

В камере была узкая койка, на полке таз с кувшином воды. Рядом с безобразной плоской подушкой на тонком одеяле лежала оловянная кружка. Из зарешеченного квадрата на двери проникал скудный свет. Стены покрашены краской мрачного цвета, хотя было довольно чисто и вода в кувшине оказалась свежей. Но от пола исходил всепроникающий запах мочи, а стены, казалось, были пропитаны страхом и отчаянием. Раньше он не замечал этого. Он так стремился поскорее раскрыть дело, что ему было не до состояния камер. А теперь его судьба находилась в руках инспектора Майклсона.

Хэмиш сказал: «Ты и раньше бывал в камере».

Но всегда при этом знал, что он не является заключенным и, когда захочет уйти, дверь для него распахнется и он вздохнет с облегчением. Теперь ему предстояло бороться с приступом клаустрофобии, захлестывавшей его паникой. Он боялся желания сказать все, что хотят от него услышать, лишь бы уйти отсюда. Мысли о предстоявшей ночи приводили его в ужас. Он начал расхаживать по камере. В темноте стены сдвигались вокруг него.

Хэмиш предупредил: «Не поможет. Сядь и закрой глаза. Не смотри на дверь».

Кажется, я скоро сделаю из себя посмешище, если начну орать. И тогда они поймут. Он сел, закрыл глаза, как советовал Хэмиш, воображая мысленно, что подвал такой же просторный, как гостиная Мелинды Кроуфорд. Он начал перебирать в памяти и пересчитывать все предметы и драгоценные безделушки, украшавшие ее салон. Это временно помогло, волна паники отступила.

Позже сержант принес ему поесть и свежей воды, и он понял, что наступило время обеда, наверное час дня. Пища была горячей — жареная рыба, картофель, свежий хлеб и персики. Инспектор Норман, по-видимому, решил хорошо обращаться со своим неудобным и несговорчивым узником — на всякий случай, если вдруг придется перед ним извиняться.

День тащился медленно, и Ратлидж стал снова размышлять, почему убийства произошли именно в Истфилде.

Если инспектор Майклсон арестовал не того человека, то настоящий убийца затаился и обязательно снова нанесет удар. Это сделает из Майклсона полного профана.

Что совершил инспектор, чтобы так разозлить убийцу? Почему он стал его целью? С того времени, как Скотленд-Ярд занялся этим делом, тот, кто действовал здесь, понял, что риск быть разоблаченным стал очень велик. И конечно, устранить одного инспектора не выход. Потому что пришлют другого, еще более опытного и жесткого, чтобы его поймать.

Но что его заставило устранить Майклсона? Ратлидж сказал Норману, что Майклсон, вероятно, что-то узнал или мог узнать. Но было ли это так?

Или Кентон, стараясь уговорить Майклсона, что он не прав насчет Хопкинса, наконец потерял терпение и перешел к действиям. Так просто?

Ратлидж подошел к двери и, слегка повысив голос, настолько, чтобы его было слышно в дальней камере, позвал. Он видел, как туда носили обед, но не слышал голоса арестованного.

— Карл Хопкинс?

Молчание.

Ратлидж сделал еще попытку:

— Мистер Хопкинс. Я полицейский, работал в Истфилде до инспектора Майклсона.

— Я помню. — Пауза. — Почему вы здесь?

— На инспектора Майклсона совершено нападение. Не найдя ничего лучшего, они привлекли меня. Я его терпеть не мог. И наша неприязнь была взаимной. А пока я жду, попытаюсь себя обелить.

— Я знаю, вы проводите опыт. Задумали какой-то трюк. Но вам не повезло. Я никого не убивал. Мне не в чем сознаваться.

— Это не трюк.

Но Хопкинс замолчал, и Ратлиджу пришлось отступиться.

Я никого не убивал.

Ратлидж, сев на койку, уставился в стену, в ушах уже раздавались отдаленные залпы, потом начались разрывы артиллерийских снарядов, еще немного, и он услышит, как кричит команды своим солдатам, а потом впадет в беспамятство.

Он не знал, сколько времени прошло. Перед глазами возник ряд солдатских ботинок, выстроившихся у лестницы окопа перед тем, как лезть наверх и бежать в атаку за офицером. Картина была настолько реальной, что он ощущал гнилой запах стоялой воды окопа и слышал шепот молящихся людей, которые знали, что умрут через несколько минут. Он держал офицерский свисток и ждал команды.

Издалека пробился приглушенный гул голосов, он раздавался из коридора, становился громче. Ратлидж очнулся и увидел, что констебль отпирает дверь его камеры. Нахлынуло облегчение, но он еще с минуту боролся с видениями прошлого.

— Вас ждут в кабинете инспектора Нормана, — сказал сержант и отступил в сторону, пропуская его.

Ратлидж направился к двери. Он знал, что должен прибыть Хаббард, и сразу увидел старшего инспектора, войдя в кабинет.

— Произошла ошибка, — сказал Хаббард, — я сожалею.

Ратлидж стоял на пороге и ждал.

— Входите, — пригласил его инспектор Норман, указав на стул.

Ратлидж сел.

Старший инспектор Хаббард повернулся к инспектору Норману:

— Старший суперинтендент Боулс был дезинформирован. Инспектор Ратлидж гостил у друзей в Кенте, когда произошло убийство. Мы говорили с миссис Кроуфорд. Она заявляет, что инспектор Ратлидж не мог покинуть ее дом, съездить в Истфилд и вернуться так, чтобы этого не заметили слуги или она сама. Более того, его отъезд из Ярда был согласован до того, как он узнал о жалобе миссис Фаррелл-Смит.

Это была неприкрытая ложь.

— Она второй раз сегодня сделала заявление, — сказал Норман. — Клянется, что видела, как ночью Ратлидж разговаривал с Майклсоном у ворот церкви, потом посадил его в свою машину и увез. Что вы на это скажете?