В то же время властная элита стремилась всеми силами вдохнуть уверенность, что затея Гитлера победить и поработить Советский Союз «жива», а масштабное отступление — это всего лишь временное явление. В качестве примера близкое окружение фюрера приводило примеры «отступления ради победы» прусского короля Фридриха II, или Фридриха Великого, превратившего Пруссию из небольшого княжества в одну из сильнейших держав Европы. Он считался наряду с Гитлером символом немецкого возрождения и величался умным «старым фрицем».

Немецкие автомобильные громкоговорители часто использовались и на позициях германских войск группы армий «Южная Украина» под командованием генерала-обер-ста Ганса Фриснера и в частях 3-й румынской армии во главе с генералом Петру Думитреску против соединений и частей 3-го Украинского фронта. Гитлеровские дикторы вещали на немецком и румынском языках, поддерживая своих вояк и, конечно, на русском с целью подрыва морального духа наших воинов. Говорили о скором применении нового оружия, которое стремительно восстановит статус-кво, и произойдет возврат к исходному состоянию и обязательной победе. Москва непременно падет.

Военные контрразведчики УКР Смерш 3-го Украинского фронта вместе с офицерами Разведотдела фронта систематически готовили обобщенные аналитические справки для командования объединения. Однажды П.И. Ивашутин, докладывая одну из таких справок командующему фронтом маршалу Советского Союза Ф.И. Толбухину о деятельности «геббельсовских горлопанов», услышал перл от немногословного Федора Ивановича:

— Знаете, Петр Иванович, громкоговоритель усиливает голос, но не аргументы…

Какие у немцев могли быть аргументы перед Ясско-Кишиневской наступательной операцией!?

Врагом номер один в тайной войне против советских Вооруженных сил был нацистский абвер — орган разведки и контрразведки вермахта.

Информацию об упразднении абвера Управление КР Смерш 3-го Украинского фронта получило через свою зафронтовую агентуру и показания военнопленных из числа офицеров вермахта и спецслужб. Генерал-майор П.И. Ивашутин постоянно информировал ГУКР Смерш о содержании полученных данных об изменениях на поле незримой битвы двух контрразведок…

Таким же непримиримым врагом абвер оставался и для личного состава Разведывательного управления фронта. Его начальник генерал-майор А.С. Рогов о содержании противоборства и конкретных результатах в борьбе с абвером докладывал своему непосредственному командиру — командующему фронтом Ф.И. Толбухину.

Допросы немецких военнопленных смершевцами и опросы языков военными разведчиками фронта под конец войны создали обобщенную картину борьбы нацистских пауков в эпицентре спецслужб и результатов борьбы с абверовскими подразделениями. По этим вопросам шло постоянное информирование смершевцами и военными разведчиками как Лубянки, так и Ставки.

Судя по полученной нашими разведкой и контрразведкой информации, события развивались следующим образом. В феврале 1944 года фюрер распорядился, чтобы военные разведка и контрразведка в лице абвера были переданы в Главное управление имперской службы безопасности (РСХА).

По мнению начальника IV управления (внешняя разведка) РСХА бригаденфюрера СС (генерал-майора. — Авт.) Вальтера Шелленберга, необходимо было объединить все учреждения зарубежной разведки. Эти мысли он неоднократно докладывал своему руководству. Наконец, новый начальник Главка имперской безопасности СС (РСХА) обергруппенфюрер СС (генерал рода войск. — Авт.), генерал полиции и генерал войск СС Эрнст Кальтенбруннер все же решился предложить Гиммлеру текст распоряжения Гитлера, содержащий следующее:

1. Я приказываю учредить единую немецкую службу информации.

2. Руководство секретной службой информации я поручаю рейхсфюреру СС. Он и начальник верховного командования вермахта должны согласовать, при каких обстоятельствах военная разведка может быть переведена в секретную службу информации.

Подпись: Гитлер.

После того как Гиммлер согласился с текстом приказа, Кальтенбруннер отправился в штаб-квартиру фюрера и после обсуждения текста с Кейтелем и Йодлем представил его на утверждение Гитлеру, который с небольшими и несущественными оговорками, подписал документ.

Канарис тут же был отправлен не только в отпуск, но и освобожден от должности. Отпуск у адмирала длился недолго. Бывший шеф военной разведки получил новую должность, став начальником штаба особого назначения, ответственного за ведение торговой и экономической войны. Штаб размещался в городке Эйхе под Потсдамом. Это была служба, далекая от использования возможностей для практической деятельности.

Как известно, 20 июля 1944 года Канарис отдыхал дома. Ему позвонил покушавшийся на жизнь фюрера начальник штаба войск Резерва полковник Штауффенберг. Он сообщил, что Гитлер мертв.

— Мертв? — переспросил Канарис, хорошо знавший, что полковник сам отвечал за проведение этой акции. — Ради бога, кто это сделал? Русские?

— ???

Штауффенберг понял, что Канарис знает что-то большее и значимое, поэтому вставил глупый вопрос с «русскими».

Но этот звонок был уже моментально перехвачен гестапо. Вскоре, 23 июля, во второй половине дня Канариса арестовали. Двух гостей, находившихся в это время у него — родственника Эрвина Дельбрюка и барона Каульбарса, — гестаповцы не тронули. Никто иной, а сам Шелленберг лично приехал во главе группы захвата, чтобы забрать адмирала и посадить в одну из одиночных камер в здании гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Началось долгое и мучительное время заключения и допросов с типично античеловеческим «гестаповским пристрастием».

Интересная историческая деталь. 3 февраля 1945 года здание гестапо было разрушено во время ночного налета нашей бомбардировочной авиации. 7 февраля Канарис, Остер, Штренк, Гере, Зак с несколькими другими заключенными были отправлены во Флоссенбюргский концлагерь. Там 9 апреля 1945 года состоялась казнь адмирала Фридриха Вильгельма Канариса через повешение.

Что бы ни было, — как писал немецкий писатель Карл Хайнц Абжаген, — ясно одно: Канариса и его верных сотрудников, которые вместе с ним 9 апреля должны были уйти из жизни, казнили, когда приближение американских войск, казалось, предвещало их скорое освобождение. Гиммлер и

Кальтенбруннер не хотели бы ни при каких обстоятельствах отдать этих носителей важных секретов в руки государств-союзников.

В качестве объекта обмена Канарис не подходил — слишком много знал. То, чем он располагал, ни в коем случае не должно было достаться будущим поколениям. 06 этом свидетельствует также уничтожение найденных в Цоссене документов Остера, среди которых была часть дневника Канариса. Документы сразу же были уничтожены гестаповцем Гуппенкотеном по приказу Кальтенбруннера. Отчет Канариса также должен был навсегда исчезнуть. Наконец, Кальтенбруннер и Гуппенкотен прекрасно сознавали, что нельзя оставлять в живых столь опасного врага, который лучше других мог бы дать подлинную картину всевластия Гитлера и террора Гиммлера. Поэтому Канарис должен был непременно умереть.