– Боже мой, мир сошел с ума, – фыркнула Лена. – Царь впрягается за эту…

Она вдруг заткнулась, столкнувшись с моим бешеным взглядом.

– Ну, – с обманчивой мягкостью попросил я, – чего замолчала? Давай договаривай…

– Царев, – окликнула меня Мышонок.

– Да? – я тут же забыл про Ленку и повернулся к той, ради которой готов был в лепешку разбиться.

– Сделай доброе дело – уйди отсюда. Чтобы я тебя тут не видела.

Я молча смотрел на Крис, а сердце ныло от тупой боли. Куда подевалась нежная ласковая девочка, доверчивая и открытая миру? Сейчас она была похожа на античную статую какой-нибудь богини—воительницы: решительно сжатые губы, заострившиеся скулы и горящий ненавистью взгляд.

Что мне сделать, чтобы ты меня простила, малыш? Невозможно же разлюбить в одночасье, а ты говорила, что любишь меня. Значит ли это, что есть шанс – хотя бы крохотный! – все исправить?

– Давай поговорим, – попросил я, понимая, что мой голос сейчас звучит жалобно и умоляюще. Но мне было пофиг. – После занятий встретимся и нормально поговорим. Крис, пожалуйста!

– На колени встанешь передо мной, тогда можешь позвать меня на встречу, – вдруг ледяным тоном проговорила она. – Нет, не здесь. А возле расписания, на большой перемене.

– Крис…

– Я все сказала, – резко оборвала меня Мышонок и отвернулась. Я тихо выругался себе под нос и, хлопнув дверью, вышел из аудитории. Похоже, что Марго, черт бы ее побрал, оказалась права. Крис хотела отомстить мне, унизить и… И я ее прекрасно понимал.

Понимал, но не хотел стоять на коленях перед толпой глупо гогочущих студентов. Меня трясло от одной только мысли об этом. Да, это нужно Кристине, чтобы удовлетворить свою жажду мести, но готов ли я унижаться ради этого?

С этими мыслями я пошел на пару – нельзя же все время прогуливать, надо хотя бы иногда на занятиях появляться. В группе вокруг меня моментально образовался вакуум. Со мной никто не разговаривал. Включая Марго. Но она хотя бы прислала мне короткое сообщение.

«Я извинилась»

«И что она?»

«В задницу меня послала»

Я не смог сдержать улыбки. Крис показывает зубки. Умница, малыш.

«Ок, полиции не будет, как я и обещал»

«Ок»

Я не стал говорить Марго, что в полицию я и не обращался. Но обязательно бы поднял все возможные связи и сделал это, если бы она заупрямилась. Хорошо, что решилось все гораздо проще.

И хорошо, что я умею быть убедительным, когда мне это нужно.

Преподаватель у доски заунывно вещал про английскую грамматику, а я в который раз размышлял над тем, что я тут делаю и зачем. Не похоже, что решение вернуться в родной город и учиться здесь было удачным. Отец сразу предлагал остаться в Англии и там же поступать, но я взбрыкнул. Мне не нравилось в Лондоне, я хотел обратно в Россию. А сейчас понимал: ошибся. То ли я с вузом не угадал, то ли с факультетом – но все происходившее явно не было образованием мечты.

А моя тусовка, мнение которой я так ценил, по факту оказалась просто сборищем придурков, среди которых я по праву был главным идиотом, не сумевшим вовремя сказать «нет» и обидевшим самую лучшую девушку, которую я когда-либо встречал. Так стоит ли держаться за то, что мои одногруппники и остальные студенты обо мне подумают? Во всем универе есть всего один человек, чье мнение мне важно, так, может, сделать то, что она хочет? И плевать на все.

На большой перемене я подошел к расписанию. Крис стояла там, явно ожидая меня, но, судя по скептичному выражению лица, не верила, что я выполню ее требование.

Я обвел глазами замерших от любопытства студентов, машинально отмечая знакомые лица, а потом повернулся к Мышонку.

– Прости меня, – громко и четко сказал я. И опустился на колени на грязный пол.

Кристина

Я до последнего не верила, что он это сделает.

– Прости меня.

Кирилл, стоя на коленях, ждал моего ответа, а вокруг раздавались издевательские смешки и непрерывно щелкали камеры на телефонах.

Мне казалось, что я почувствую облегчение, увидев Царева униженным, но почему-то легче не стало. Да он, откровенно говоря, и не выглядел морально уничтоженным. Смотрел снизу вверх серьезным взглядом, такой весь красивый, напряженный, и казалось, что ему плевать на всех. На всех, кроме меня.

– Ты встретишься со мной сегодня ?

Меня мелко затрясло, а внутри, лязгая зубами, заворочалось чудовище. Это тоже я. Та часть меня, от которой мне самой становилось страшно. Вот есть Кристина, хорошая и добрая девочка, а вот она же – злобная мстительная тварь, которая жаждет крови обидчиков. До недавнего времени я и не знала, что во мне живет такое чудовище. Его соседство мне не нравилось. Мне было стыдно и мерзко от того, что я заставила человека встать на колени. Чем я была лучше, в таком случае, злобной Марго, которая даже извинялась с таким видом, как будто делала мне одолжение? Ничем. Но твари внутри меня нравилось так себя вести. Более того – ей было мало. И пока я молчала, она говорила за нас двоих.

– Нет, не встречусь, – мой голос прозвучал равнодушно.

– Крис, ты же обещала, – Царев выглядел растерянным.

– Я обещала, что ты можешь позвать меня на встречу. Я не обещала, что соглашусь. Я с тобой никуда не пойду.

Кирилл несколько раз моргнул, словно не веря тому, что услышал. В красивых серых глазах застыло выражение беспомощности.

Да, я его обломала. Я смогла.

Мне было отвратительно от самой себя и в то же время до постыдного радостно. Главное, не обращать внимания на то, с каким неприятным удивлением на меня сейчас посмотрела Уля. Она должна понять, почему я так делаю. В конце концов месть еще никто не отменял!

Царев медленно поднялся с колен и оказался близко, ближе, чем мне бы хотелось. Я ждала от него злости, сарказма, грубости, шутки – чего угодно, но только не сочувственного шепота:

– Малыш, не надо. Ты же не стерва, не веди себя так, пожалуйста. Это же не ты.

Я вспыхнула:

– Да? А какая я?

– Искренняя, настоящая, добрая, – он говорил еле слышно, даже мне, стоявшей рядом, приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова Кирилла, – хорошая…

И я вдруг пришла в ярость.

Хорошая, значит. А раз хорошая, можно ноги об нее вытирать – она простит. Раз хорошая, можно фотографии ее полуобнаженные в интернет выложить и ржать над ней – она вытерпит. Раз хорошая, можно поспорить на нее – так же гораздо интереснее, чем спорить на плохую девочку! Ведь скучно ломать уже поломанную игрушку.

Знаете что?

Идите. Вы. Нахрен.

Я не хочу больше быть хорошей. Это больно, потому что каждый норовит тебя пнуть в беззащитно открытый живот. Это больно, потому что ты с людьми искренне, а они обсуждают тебя за спиной. Это больно, потому что хорошее всем почему-то хочется испортить. А плохое никто не тронет.