Немцы, отступая, выместили свою злобу на мирных жителях. Расстреливали, вешали, сжигали деревни и села. Это у них называлось создать «мертвую зону» на пути наступающих советских войск.

Когда грузовик проезжал через одну деревню, водитель не заметил кусок перекрученного взрывом железа и пробил колесо. Естественно, остановился для ремонта. Летчики вылезли из кузова и отошли в сторонку перекурить.

Экспат жадно разглядывал открывшуюся перед ним картину. Деревенские дома, которые не пострадали от мин и снарядов, сожгли вражеские факельщики. И теперь над пепелищем возвышались лишь почерневшие от огня трубы русских печей. И тем не менее, жизнь уже потихоньку возвращалась сюда. В это сложно было поверить, но люди селились в бывших дотах и блиндажах, перебравшись в них из тесных погребов, где они ютились в период оккупации.

Маленький чумазый мальчонка в длинной, не по росту, телогрейке, подпоясанной солдатским ремнем, из всех сил тянул санки с ведром воды. Рядом с ним медленно шла совсем уж крохотная девчушка в кургузом пальтишке и ветхих валенках. На руках у малышки сидел облезлый черный котяра с приметной белой грудью и такого же цвета «носочками» на лапах.

Пилоты увидели детей, остановили их и начали торопливо совать все продукты, что были у них с собой. Малахов же, расспросив ребятишек, узнал, что они беженцы из соседнего села. Там с жильем было совсем плохо, и мать решила перебраться в эту деревню.

А Григорий, увидев жалкого худющего кота, вдруг почему-то вспомнил, как нашел однажды маленького котенка. Тогда его пришлось оставить у пехотинцев.

— Как зверя зовут? — спросил он у девочки.

— Не знаю, — равнодушно ответила малышка. — Мы его у родника нашли. Он сам к нам вышел. Мяукал, да так жалобно, что Егорка, — она показала на мальчишку, — сказал взять его. Мамка пусть думает. А мне он не нравится, дяденька, страшный он!

— А ты отдай его мне? — сам того не ожидая, вдруг попросил Дивин. — Отдай, а?

Вот так экспат и обзавелся зверем. У кота оказалась повреждена задняя лапа, ребра торчали так, что становилось боязно, почему они до сих пор не пробили ему шкуру, шерсть выпадала клоками, но Григорий был счастлив. Он по возвращении в полк тщательно отмыл страдальца, вместе с Таей прочистил и перебинтовал лапу и, самое главное, накормил бедолагу. Ко всеобщему удивлению, кот не набросился на еду, а брал ее из миски осторожно, можно даже сказать, деликатно.

— Надо же, — удивлялся больше всех Прорва, — я думал, он у тебя пальцы вместе с миской откусит.

Младший лейтенант устроил зверя под своим топчаном в ящике из-под патронов. Всей эскадрильей долго придумывали коту имя.

— Авиационное что-то должно быть, — доказывал Малахов. — На хрена нам все эти деревенские Васьки-Мурзики?

— Ну да, назови его тогда Элероном или Фюзеляжем, — не соглашался с ним экспат. — Чем тебе обычное имя не угодило?

— Погодите, — осенило вдруг сержанта Катункина. — А помните, нам недавно комиссар рассказывал, что фрицы наши самолеты «шварце тод» прозвали?

— И что с того? — недоуменно обернулся к нему Малахов.

— Ну как же, — улыбнулся летчик. — Шварце — это черный в переводе с немецкого. И найденыш этот подходящего колера.

— Тогда уж пусть целиком прозвище носит, — засмеялся комэск. — Черная смерть! Особенно для мышей.

Да, мышей в землянке водилось много. По ночам они бегали по полу, противно пищали, грызли одежду и даже кусали иногда спящих пилотов.

— На том и порешим, — подвел черту под обсуждением Григорий.

Но Шварце Тод в итоге не прижилось. Как-то незаметно сократили просто до Шварца. Тем более, что котейка не возражал. А немного окрепнув, он как-то ночью устроил обнаглевшим грызунам настоящую бойню и разложил на полу в центре землянки с десяток задушенных мышей.

— Истинный штурмовик, — довольно щурился Дивин, глядя на результаты труда своего питомца. — Ишь как причесал серых тварей, хоть наградные документы оформляй. Даже фотоконтроль для подтверждения не требуется, все наглядно! Учитесь, салаги, — шутливо подначивал он ведомых.

— Я бы не меньше фрицев набил, — отшутился Валиев, — но «Ил» ночью не летает!

А Шварц устало спал, свернувшись в клубок на одеяле Григория.

* * *

В блиндаж, где размещался полковой командный пункт, почти не проникал дневной свет. И поэтому здесь практически круглосуточно горела коптилка, искусно сделанная из снарядной гильзы.

Командиры эскадрилий и их заместители расселись вокруг большого деревянного стола, на котором, помимо коптилки, стоял полевой телефон и лежала сложенная гармошкой карта района боевых действий.

Хромов разговаривал с дивизией, получая, судя по отрывочным репликам, задание на день, а начштаба о чем-то шушукался с комиссаром.

Григорий наклонился к комэску и тихонько поинтересовался:

— Леша, как думаешь, куда сегодня полетим, опять на станцию?

— Вряд ли. Мне тут сорока на хвосте принесла, что немцы перешли в контратаку, ввели в бой танковые части. Так что будем выбивать у них бронетехнику, надо помочь пехоте.

— Откуда дровишки, если не секрет?

— С начальником разведки после завтрака перекурили.

Комполка закончил разговор и аккуратно положил трубку.

— Гитлеровцы яростно атакуют наши позиции у станции Никитинка. Алексей Алексеевич, давай на карте поглядим, что к чему.

Капитан Зотов, начальник штаба полка, расстелил на столе карту. Аккуратист до мозга костей, он обладал высочайшей штабной культурой, а его исполнительность давно стала притчей во языцех. Всегда безукоризненно выбритый, в отутюженной форме, Зотов слыл педантом и сводил с ума подчиненных требованиями соблюдать такой же образцовый внешний вид.

Но при этом он являлся высококлассным профессионалом и энтузиастом своего дела. Его карты являлись настоящим произведением искусства: обстановка была нанесена аккуратнейшим образом, обозначены линия фронта, минометные и артиллерийские батареи, командные пункты противника, разноцветными карандашами выделены цели, по которым наносили удары летчики полка. Так же четко были указаны и позиции наших войск, штабы полков и дивизий в глубине обороны, полевые аэродромы.

Хромов не раз ставил начштаба в пример. И особенно напирал на его умение читать карту буквально с одного взгляда.

— Посмотрел на карту, сличил ее по-быстрому с местностью, а потом точно вышел на цель — вот к чему нужно стремиться! — поучал майор. И Дивин в этом с ним был абсолютно согласен. И пилотов эскадрильи дрючил нещадно. Хотя Зотова и недолюбливал, считал, как и многие, сухарем.

Начальник штаба коротко назвал очередность групп, которым предстояло лететь на задание, еще раз напомнил, кто по какой цели наносит удар, назвал ведущих и перечислил составы групп.

— Вопросы?