— Парагон! Он мне весь замок разнесет! — орал Гуммиэль. — Не стойте столбом! Немедленно! Шпигельмейстера сюда! Катапульту! Самую лучшую! Антидраконовую! Отравленную!

— Сию минуту! Где мастер? — Парагон вцепился в одного из гвардейцев.

— Нигде нет! — козырнув, отрапортовал тот. — Весь замок обыскали. Бежал, не иначе.

— Измена! — взвизгнул король.

Придворные высыпали на уцелевшие балконы:

— Пропустите, не давите!

— Я ничего не вижу!

— Папа, мама, можно, мы тоже посмотрим?

— Это теперь каждый год будет?

— Адмирал, вы стоите на моей ноге!

— Вы пролили на меня крюшон!

— Это не я, это столик!

— Да где же бинокли?!!

А разошедшийся дракон только входил во вкус:

— Подать мне принцессу, а то я вашу халупу на кирпичики разнесу!!! — Он махнул хвостом и, как тростинку, сломал столетний дуб. А потом взял и обрушил башню Шпигельмейстера. Замок закачался и затрещал. Счастливые родители, которым так и не вручили прекрасных фарфоровых дочерей, горестно взвыли.

«Он же меня, чучело шипастое, никогда не найдёт! — сообразила Лиза, озираясь по сторонам. — Надо подать сигнал, но как? Платочком с башни помахать? Так ведь и башни уже нету! Бр- р-р, хорошо, меня там не было!» — И тут Лизу осенило. Фейерверк! Она опрометью бросилась к лестнице на северную башню. Ступеньки были крутые, туфли опять скользили. Ну что это такое!

Наконец она почти что на четвереньках выползла на площадку. Фейерверки на северной башне были заготовлены на совесть, корзинами, как хворост. Лиза с трудом справилась с огнивом, ухватила первую попавшуюся шутиху и в отчаянии глянула в небо. Ещё слишком светло! Ничего не выйдет! Она в сердцах сорвала дурацкий златокудрый парик и швырнула его вниз. Так, что у нас тут в корзине?

Разоренные фонтаны извергали беспорядочные потоки воды во все стороны. Над парком взрывались трескучие огни фейерверка, а Лиза, охрипнув, подскакивала на площадке башни и махала здоровенной бенгальской свечой:

— Конрад! Костик! Я тут! Тут я! Да Царапкин же!

— Ах вот она где! Оттянись в своём формате! — и с этим боевым кличем дракон ринулся прямо на Лизу.

Она задрала голову и ойкнула. Костя Конрад с прошлого года явно подрос. «Ой, а как же он меня хватать собирается?» — успела подумать Лиза. А потом не выдержала и завизжала. Ну и пусть! Так даже убедительнее!

— Не ори, — просипел дракон, заходя на очередной вираж. — В корзину лезь!

Лиза огляделась, поспешно высыпала из огромной корзины петарды, римские свечи и золотой дождь, залезла в неё и запретила себе всякие мысли о прочности плетёного дна.

Дракон стремительно снижался. Совсем близко мелькнула оскаленная пасть и сверкающие клыки, чешуйчатое брюхо и здоровенные когти.

Корзина вместе с Лизой дернулась вверх, зубцы парапета поехали вбок, башня стала стремительно уменьшаться, а потом и вовсе провалилась. «Вот бы сейчас в обморок упасть! — пронеслось в голове у Лизы. — Наверно, там гораздо спокойнее».

Вокруг свистел воздух, рассекаемый драконьими крыльями. Лиза изо всех сил вцепилась в края корзины.

Внизу промелькнули деревья, похожие на кучку кудрявого салата, зубцы башен — и вот дракон уже мчался над городом, а его огромная чёрная тень стелилась по опустевшим улицам. А потом Лиза увидела «Гиппокампуса» в гавани и на борту — три фигурки, задравшие в небо три головы — рыжую, седую и темную. Ура!

А в чёрной драконьей тени, никем не замеченный, тяжело дыша и чем-то позвякивая, по безлюдному городу с топотом мчался высоченный человек в длинном плаще. «Только бы поспеть, зелёна тля!» — пыхтел он себе под нос.

— Сейчас Конрад долетит — и отчаливаем, — решительно сказал Филин. — Все на борту? Лев, вы такие молодцы — у меня просто слова кончились…

Лёвушка принялся протирать очки.

— «Гиппокампус», поднять якорь! — скомандовал Зильбер.

— Со всем моим удовольствием! — отозвался кораблик.

Городские ворота заскрежетали.

— Остановитесь! Стойте, плетен батон! — гулко крикнул из-под арки знакомый голос. — Да гайки-винтики же, стойте!

— Упадёт же! — крикнул Лёвушка, вспомнив про ловушку-решётку.

— Пусть её заест, — не очень уверенно сказал Инго. По решетке прогрохотали тяжелые шаги, и на пристань вылетел запыхавшийся Шпигельмейстер.

— Сударь! — орал он. — Мейстер Филин! Не оставляйте меня тут с этими уродами! Дракон наш сей минут Её Высочество принесет!

Филин вытер мгновенно вспотевший лоб:

— Слава тебе господи, разморозило! — Он замахал руками. — Давайте к нам, Амальгамссен!

Оказавшись на борту, Амальгамссен низко поклонился Филину, а потом с грохотом рухнул на одно колено перед Инго:

— Ваше Величество! Простите дурня, не признал сразу! Помрачение нашло!

Инго ухватил его за могучее плечо и заставил подняться.

— А на батюшку-то как похожи! — радовался мастер. — А Её Величество Таль как, в добром здравии?

Филин не успел ответить. Дракон лихо перелетел городскую стену и несся прямо на них.

Лиза невольно сжалась в комок: прямо под ней неслась блестящая чёрная поверхность моря. Днище корзины чиркнуло по воде, холодные брызги полетели в лицо. Впереди вырос целый лес кораблей, потом всё закувыркалось, Лиза зажмурилась.

Бум!

Она по-прежнему сидела в корзине, только корзина теперь стояла на палубе и медленно кренилась набок. А Костя рядом горделиво расправлял плечи. А ещё рядом был Филин. И Инго — он подхватил её под мышки и поставил на ноги. И Лёвушка. Который протягивал ей зелёный бархатный бант:

— Забирай, Твоё Высочество. Лизка, ты чего?

И Лиза наконец заревела.

* * *

А в это время в замке Кристабель Прекраснейшая, всхлипывая и хихикая, помогала венценосному супругу, настроенному весьма решительно, поместиться в фамильные латы и пристёгивала его к тому самому мечу, которым Гуммиэль Тринадцатый зарубил дракона Гельма…

в которой Косте не удаётся позагорать, а «Гиппокампус» очень недоволен

«Гиппокампус» улепётывал от берегов Ажурии во весь опор, прямо на закат. Облака разошлись, и в иллюминаторы били низкие лучи солнца. Филин выдал Лизе свой свитер, потом её завернули в одеяло, её гладили по голове, приносили ей литры какао, а её всё трясло и трясло — сначала оттого, что корзина всё-таки упала, а ноги ходили плохо, потом оттого, что огромный Амальгамссен бухался перед ней на колени и шумел, потом просто так. Утешая Лизу, все, особенно Лёвушка, не забывали без устали хвалить Костю — кто за манёвренность, кто за размах крыльев, кто за богатый словарный запас. Его хлопали по плечу и жали ему руку, а он пыжился и выпячивал грудь колесом, так что скоро стал похож в профиль на морского конька Гиппокампуса. А Лизе в конце концов удалось успокоиться, а поскольку она притихла и перестала ёрзать, стучать зубами и всхлипывать, ей тут же велели вспомнить и рассказать всё.