— Вы хотели сказать: придает уверенности?

— Но не ума, — улыбнулся Нестор. — При всех своих несомненных достоинствах, мой кузен совершенно не военачальник. И среди его подданных нет военачальников, поскольку им попросту неоткуда взяться. Самые опасные наши враги — офицеры броневой бригады, однако придворные тупицы не позволят Генриху с ними советоваться. И тем кузен себя погубит.

— Не позволят? — переспросил Нучик.

— Уже не позволили, — уточнил Нестор. — В противном случае продвижение Генриха на юг осуществлялось бы совсем иначе.

— То есть вы убеждены в победе?

— Абсолютно. Без «Длани справедливости» война затянулась бы, однако финал был ясен с самого начала. С того самого момента, как я решил заняться загратийской политикой. — Нестор резко повернулся, устремил на галанита жесткий взгляд черных глаз и закончил: — Потому что я знаю, как нужно.

— Но почему вы рискуете кораблем? — повторил Нучик.

— Потому что это мой корабль, барон, и он должен быть здесь. Я не хочу затягивать войну.

— Точка перехода достигнута!

— Двигатели — малый ход!

— Есть двигатели малый ход!

— Встречный ветер компенсирован! Горизонтальная скорость — одна лига в час!

Неподвижность — как раз то, что нужно для создания «окна». Капитан цеппеля берется за переговорную трубу:

— Астролог!

Глаза бортового астролога защищают гоглы с толстыми синими стеклами — только через них можно смотреть в Пустоту. Его пальцы слегка подрагивают, потому что лежат на рукоятях астринга, и им передается дрожь начинающей работу машины. Он сидит в массивном кресле, кожаные подушки которого послушно приняли форму его тела, потому что астрологу должно быть удобно, он не должен думать ни о чем, кроме работы. И уж тем более он не должен думать о том, что шикарное кресло сделано из астрелия, на его широких подлокотниках стоят управляющие рукояти, и человек сидит в самом чреве опасной машины. Сейчас астролог не должен об этом думать, потому что сейчас он работает, и он работает: не отрываясь, смотрит на полуметровое кольцо из астрелия — «дальний глаз». Внутри кольца пусто, пока пусто, но он знает, что скоро все изменится, и шепчет…

— Начинаю…

И плавно давит ногой на левую педаль, запуская первый контур астринга. Гудение слышно во всех уголках цеппеля, и команда понимает: «Началось».

Астринг невелик, но сделан из астрелия, а потому весит почти столько же, сколько паротурбинный кузель. Разгоняет астринг — так же, как и кузель, кстати, — Философский Кристалл, но на этом сходство заканчивается, потому что в машине перехода Кристалл не воду греет, а сам астрелий, заставляя уникальный металл проявлять уникальные свойства.

— Здравствуй, Пустота, — шепчет астролог и облизывает тонкие губы. — Мы снова встретились…

Первый контур — это спираль, что установлена над машиной, образуя некое подобие крыши, и держится на четырех тонких столбиках. На полу же устроена настоящая паутина из астрелия, которая связывает машину в единое целое. Когда первый контур начинает работать, спираль, столбики и те линии паутины, что тянутся от столбиков к полуметровому ободу «дальнего глаза», приобретают характерный блеск. Очень опасный блеск. Разогнанный астрелий не только рвет Пустоту — он излучает потоки энергии. Они закольцованы в астринге и способны убить, а потому опытные астрологи с переходом не затягивают. Запускают первый контур и… Несколько секунд ничего не происходит, а потом «дальний глаз» распахивается, и внутри обода появляется изображение звездного неба.

Астролог торопливо крутит ручки, наводя «дальний глаз» на цель. Сначала приближает звезду, затем — планету. Если время перехода выбрано точно по астрологическому атласу, планета сияет ярче звезды — сияет ослепительной Сферой Шкуровича. Тем временем в нижней части экрана появляется тонкий серый «хвостик» — протянутый через Пустоту швартовочный канат. Астролог, управляя другими рукоятями, набрасывает «хвостик» на пылающую Сферу, убеждается, что не промахнулся, и плавно давит на правую педаль, запуская основной контур.

С этого момента блестит уже весь астринг. Спираль, паутина, а главное — три больших кольца, установленных в самом центре машины, на пьедестале, внутри которого спрятан Философский Кристалл. Но кольца не только блестят. Закрепленные одно внутри другого, они бешено вращаются до тех пор, пока не замрут, образовав единую плоскость, из центра которой и вылетит невидимый луч, распахивающий «окно» перехода.

Пустота втягивает цеппель, команда наслаждается Знаками, а вот астрологу, которому и так положена двойная порция ужасов, приходится следить за соединением, не позволяя кораблю заблудиться в Пустоте.

Так выглядит переход.

Но если бы наводить цеппель можно было только на Сферу Шкуровича, то люди не открыли бы ни одного нового мира.

Специальная техника работы с астрингом, которой обучали наиболее одаренных офицеров Астрологического флота, позволяла им видеть не только неугасимую Сферу, но и саму планету. Они могли заглянуть так глубоко, что становились видны не только очертания континентов, но даже горы, самые большие реки и крупные города. И они умели наводить цеппели на саму планету. Не набрасывать швартовочный «хвостик» на Сферу Шкуровича, образуя протянутое от звезды к звезде соединение, а держать его вручную, ведя корабль через Пустоту исключительным своим мастерством.

— Нет ничего красивее приходящего в мир цеппеля, барон, — мечтательно произнес Нестор. — Сфера Шкуровича блестит в разы ярче обычного. Воздух начинает дрожать, разгоняя в стороны облака, ветер образует воронку, которая постепенно превращается в наполненное Пустотой «окно». Самый потрясающий вид — когда «окно» открывается к поверхности, и кажется, что вместе с цеппелем из него выходят Знаки. Кажется, будто Пустота жаждет овладеть миром.

Дер Фунье попыхтел трубкой.

На языке у Нучика вертелось ироничное: «Да вы, оказывается, романтик!», однако галанит сумел сдержаться. Сообразил, что, если позволит себе шуточку, Нестор смешает его с грязью.

— Однако настоящие ценители ждут грозовых облаков, барон. Таких, знаете, густых и темных, делающих ночь абсолютно непроницаемой. Кажется, что во время грозы цеппель приходит незаметно, ведь с земли ничего не видно, но на самом деле это не так. Именно во время грозы получаются самые величественные приходы… Сегодня как раз гроза.

Барон поднял взгляд к небесам. Ни зги не видно, только мрак.

— Когда кончик наведенного астрологом перехода попадает в грозовое облако, оно отвечает недовольным бурлением. Переполненные водой и электричеством массы начинают яростно клубиться, пытаясь понять, как им реагировать на столь дерзкое вторжение, и обычной воронки не получается. Центр грозы смещается к «окну»…

В беспросветном небе стало улавливаться недовольное движение.

— Энергия «окна» многократно усиливает тучу, и она начинает извергать десятки молний. Вокруг «окна» образуется корона мощнейших разрядов, которая освещает небо на много лиг вокруг…