— Я хочу быть с тобой.

— Я знаю.

— Я не лгу.

— Мне — нет. Ты лжешь себе. — Лилиан выскользнула из объятий, повернулась и теперь смотрела мужчине в глаза. — Я хочу тебя настоящего, Помпилио, а не тебя, пытающегося быть счастливым. Я хочу так, потому что люблю тебя. Но ты до сих пор не смог совладать с собой, а я не могу больше ждать.

— Стань моей женой, Лилиан.

Он не знал, что сказать еще.

— Только на эту ночь, Помпилио, — прошептала девушка, прижимаясь к нему всем телом. — Только на эту ночь…

* * *

Самым роскошным и дорогим кварталом Зюйдбурга по праву считалась «Золотая горка» — цепочка белоснежных адигенских вилл, стоящих на высоком, почти отвесном берегу Мериссы, с которого открывался потрясающей красоты вид на нижний город и уходящую на север равнину. Утопающие в зелени дома принадлежали адигенам и только адигенам, это были родовые усадьбы крупнейших землевладельцев загратийского юга, и попасть в их компанию можно было только одним способом — быть адигеном. Несколько раз купцы и промышленники приценивались к виллам, предлагали умопомрачительные суммы — до полумиллиона цехинов, но неизменно получали отказ. Если адигены и продавали дома на «Золотой горке», то исключительно своим, пусть даже и за меньшие деньги — таковы были правила игры.

И еще одним правилом, на этот раз архитектурным, была привычка строить дома как можно ближе к обрывистому берегу и обязательно устраивать открытую террасу, нависающую над текущей далеко внизу Мериссой. Террасы были столь же обязательным элементом домов «Золотой горки», как титул хозяина. На них устраивали шумные приемы и танцы, объяснялись в любви, назначали дуэли или же просто сидели, наслаждаясь видом на равнину или переполненное звездами небо.

Террасы над обрывом стали одним из символов зюйдбургских адигенов. Шутили, что на них они проводили больше времени, чем в постелях.

Однако сегодня ночь выдалась темная, пришедшие с Инкийских гор тучи обещали сильную грозу, звезды скрылись, а потому наслаждающийся прохладой Нестор смотрел не вверх, а вниз, но не на город, а на палаточный лагерь, что вырос у восточной его окраины. На спящую свою армию.

В начале мятежа ее основу составляли четыре полка наемников, четыре тысячи отчаянных ветеранов, которые воевали под руководством Нестора на Кумре и в Бирадии. Их тайно перебросили в Зюйдбург в транспортных цеппелях Компании, несколько дней прятали на дальних фермах, а потом… Потом они почти без стрельбы, благодаря лишь опыту и выучке, добыли для Нестора южную Заграту. С тех пор армия выросла втрое, пополнилась ополченцами и перешедшими на сторону мятежника королевскими солдатами, которые целыми днями готовились к обороне Зюйдбурга, а сейчас жгли костры в палаточном лагере. Именно они, ополченцы и солдаты, стали лицом мятежа, а наемники… Наемники, как считалось, сидели в гарнизонах, обеспечивая Нестору контроль над провинциями. Да и точного их количества никто не знал, поскольку дер Фунье еще ни разу не собирал своих ветеранов в единый кулак. Потому что дер Фунье всегда показывал только то, что хотел показать. Не более.

Нестор сделал глоток вина, подумал и стал набивать трубку ароматным загратийским табаком. И улыбнулся, услышав неуверенное:

— Можно составить вам компанию?

Выдержал паузу, словно размышляя над вопросом, после чего позволил:

— Составьте, барон, отчего нет?

И принялся раскуривать трубку.

Состоявшийся недавно разговор избавил Нучика от изрядной доли наглой самоуверенности, которую барон привык демонстрировать. Пропустив тяжелый удар, Нучик мгновенно поменял манеру поведения, старательно изображая… Нет — не друга, но верного помощника. Нестор, в свою очередь, не питал насчет барона никаких иллюзий, он прекрасно понимал, что Нучик с удовольствием ударит его в спину. Если у него появится такая возможность, разумеется.

— Полагаю, будет гроза, — с наигранным дружелюбием произнес галанит, устраиваясь в соседнем кресле.

— И сильная, — подтвердил дер Фунье. — В это время года на юге часто идут дожди, смачивают землю перед следующим севом.

— Все продумано, да?

— Иногда мне кажется, что Заграту создали по заказу фермеров, — тепло улыбнулся Нестор. — Плодородная земля, идеальный климат — все условия для тихой, размеренной жизни.

— Будем надеяться, что она такой останется, — мягко произнес Нучик.

— Будем, — согласился дер Фунье. Попыхтел трубкой и поинтересовался: — Так о чем вы на самом деле хотели поговорить, барон?

— Мне было интересно, что вы тут делаете, — не стал скрывать галанит. — Моя догадка подтвердилась — вы ждете.

— Я просто курю.

— Вы ждете, — с удовольствием повторил Нучик. — Вышли на террасу, надеясь увидеть «Длань справедливости», хотя понимаете, что она может оказаться в любой точке Заграты. Когда переход наводят не на Сферу Шкуровича, цеппель может выбросить куда угодно.

— Собираетесь прочесть мне лекцию?

— В этом есть необходимость?

— Ни малейшей.

— В таком случае воздержусь.

— Что возвращает нас к вопросу: о чем вы действительно хотели поговорить, барон?

— Хотел вас поддержать…

Нестор пыхнул трубкой, обдав галанита облаком ароматного дыма.

— Выпьете?

— Вино?

— Да.

— Выпью.

— Можете налить.

На первый взгляд фраза прозвучала унизительно, однако в действительности это было наивысшим проявлением адигенского радушия по отношению к простолюдину. Нестор поделился с гостем вином, но ухаживать за ним он не станет. Потому что адиген. И плевать ему на то, что Нучик барон — адигены не признавали галанитских титулов. Одной-единственной фразой дер Фунье в очередной раз обозначил разделяющее их расстояние.

«Адигенское отродье!»

Барон налил себе вина.

— Прошлогодний урожай?

— На тот случай, если вы вдруг решите продолжить попытки вернуть мне душевное равновесие, скажу: «Длань справедливости» не является ключевым фактором победы, которую я собираюсь одержать над Генрихом, — произнес Нестор, рассеянно разглядывая лагерные костры.

— Что? — Нучик поперхнулся вином. — Но для чего же мы…

Для чего рискуем? Почему отправляем дорогущий цеппель в обход Сферы Шкуровича, в обход сияющего маяка, дающего переходу хоть какую-то гарантию надежности? Для чего нужно было шантажировать меня? Что вообще происходит?!

— Плох тот военачальник, который ставит всё на одну карту, — философски произнес дер Фунье, с наслаждением делая глоток вина.

— У короля колоссальное преимущество в военной технике, — напомнил галанит.

— Которое делает его самонадеянным.