– Только и всего? – в голосе Руслана послышалось легкое разочарование.

Сергей никак не отреагировал на замечание, продолжая вколачивать в горцев инструкции, словно патроны в обойму:

– Категорически запрещается разбрасывать на месте преступления шприцы из-под наркотических средств, автографы Бен-Ладена, видеокассеты с посланиями лидеров мирового терроризма, подрывную исламистскую литературу, пояса шахидов и фальшивые доллары. К месту преступления мы вас доставим. Обратно – тоже. О гонораре мы уже говорили. Согласны?

– Будь ваххабитом! – Шамиль в знак согласия поднял сжатый кулак.

– Вах! – нестройным дуэтом отозвались Махмуд и Руслан.

…Спустя несколько минут бригадный «Студебеккер» вальяжно катил по безлюдной Мичуринской, кое-где подкрашенной мертвенным светом неона.

Данила Черняев уверенно ворочал огромным рулем в оплетке змеиной кожи. Батя с Сергеем сидели в кунге, оборудованном под передвижной офис. Ковровая обивка, мебель из карельской березы и пуленепробиваемые стекла создавали ощущение покоя. Мультиканальная спутниковая антенна позволяла быть в курсе всего, что происходит в Бандитском Петербурге и окрестностях.

Абреки, скрестив ноги на полу, деловито доставали из рюкзаков оружие.

Внимательно осмотрев одноразовый огнемет «Шмель», Руслан со вздохом отложил его в сторону: для банальной акции устрашения это оружие выглядело слишком неадекватным. Скромный «калашников» подходил для таких целей куда лучше.

Махмуд с грохотом высыпал из ранца дюжину противотанковых гранат и обвесился ими, будто герой-краснофлотец, решивший броситься под немецкий танк. Подумав, он извлек из рюкзака небольшой латунный цилиндр, напоминающий волшебную лампу Аладдина, и сунул его под куртку. Несомненно, это было самодельное взрывное устройство.

Больше других удивил Шамиль. Для визита на «Блатхату» он вооружился лишь огромным десантным стропорезом со следами запекшейся крови. Попробовав лезвие ногтем, Шамиль недовольно зацокал языком и, достав брусок, принялся тщательно точить страшный нож.

Лезвие стропореза с ужасающей равномерностью вжикало о точило. «Калашников» на груди Руслана угрожающе позвякивал. Гранаты, прикрепленные к поясу Махмуда, блестели, словно боеголовки.

Глядя на абреков-высотников, Батя невольно ежился: при одной только мысли, что сделают эти жуткие люди с Заметалиным, даже ему становилось не по себе.

– Мы что – к Литейному едем? – слегка удивился он, заметив за толстыми голубоватыми стеклами огоньки Петровской набережной. – Сейчас ведь все мосты разведут!

– На это я и рассчитываю, – кивнул Пауков, наблюдая, как над Литейным мостом медленно вырастает огромная плоскость поднимающегося пролета с блестящими трамвайными рельсами. – Где-то через полчаса именно тут и должна проходить «Блатхата». Вряд ли Гамадрил в такое время ожидает наезда. Вот тут-то мы его и разведем, как ушастого!

«Блатхата» уверенно скользила по ночной реке, и тугие черные волны тяжело шевелились у ее носа. Зажатое гранитом пространство наполнялось ровным и тихим постукиванием двигателя. Фасады с редко горящими окнами замедленно откатывались назад. Редкие электрические светлячки, протыкавшие темные набережные, сливались с колкими кристаллами звезд. Меркли знаки зодиака над просторами Невы.

– Магомедик! Пива! – щелкнул пальцами стоявший на носу Заметалин и, расстегнув ширинку, бездуховно помочился прямо на якорь.

На влажной палубе зашелестели шаги, и спустя минуту Магомедик подбежал к хозяину, держа на вытянутых руках поднос с открытыми пивными бутылками.

Поглядывая по ходу движения, Гамадрил припал к горлышку. «Блатхата» медленно поднималась к разведенному Литейному мосту. Ночная подсветка, столь привычная взору невского судоводителя, почему-то отсутствовала.

Неожиданно откуда-то с неба послышалось каркающее:

– Аллах Акбар!

Гамадрил и маленький Магомедик задрали подбородки.

Со среза вздетого пролета, неуловимо напоминающего раскрытую книгу, отвесно упал длиннющий трос: во влажной полутьме он выглядел не толще паутинки. Трос напрягся в вибрации, и на нем тускло замерцали три электрических звездочки.

– Аллах Акбар! – вновь возгласили с небес.

Пивная бутылка выпала из рук Заметалина и покатилась по палубе.

– Воистину Акбар! – впечатленно прошептал он и внезапно почувствовал себя пустым, как бамбук.

На шум выскочил Ахмед, держа в правой руке полотенце, а в левой – тонкую стопку свежевымытых дюралевых тарелок. К чести кавказца, он не растерял присутствия духа, а сунув посуду под мышку, бросился на мостик, к прожектору.

Яркий столб света вспорол темное подбрюшье моста и, косо метнувшись, выхватил из полутьмы трех диких смуглых мужчин в строительных касках, с удивительной быстротой спускавшихся по тросу. Монтажные пояса с лебедками позволяли им синхронизировать скорость спуска с траекторией плавсредства. На груди нижнего мужчины блестел затертый добела «калашников». Средний сжимал в руках некий латунный цилиндр с идущими из него разноцветными проводками. А в зубах верхнего, с пиратской повязкой на глазу, угрожающе сверкал длинный бандитский нож. Бесстрашно спустившись почти до уровня воды, они изготовились десантироваться на палубу.

«Блатхата» продолжала двигаться под мост – мгновенная остановка была невозможна. Расстояние до троса с висящими на нем высотниками неумолимо сокращалось. Конечно, ситуацию можно было разрешить очередью из спаренного носового пулемета, однако парализованный ужасом Гамадрил не мог даже сдвинуться с места.

Когда до болтавшихся на тросе десантников оставалось не более десяти метров, произошло нечто странное. Внезапно на мостике звякнуло, и над надстройками, словно вонзая в ухо тончайшую ледяную иглу, запело в вибрации нечто маленькое, круглое и блестящее.

Небольшой блестящий кружок мгновенно впился в трос и перерезал его, словно бритвой. Перед самым носом тяжело бултыхнулись упавшие тела, окатив скулы катера водопадом брызг. Срезанный конец тросика проплыл над самой головой Заметалина, и только теперь до него дошло, что следует обернуться на мостик…

Ахмед стоял в позе античного дискобола, только что пославшего метательный снаряд. Перед ним возвышалась стопка тоненьких дюралевых тарелок, выполненных, сообразно зоновской эстетике, «под шлюмки».

И тут Гамадрил понял все…

В лагере, где он в свое время был «отрядным», скучающие уркаганы нередко развлекались запуском точно таких же шлюмок по караульным вышкам. Пущенная умелой рукой тарелка с отточенными в бритву краями запросто разрубала вертухайскую шею до самого позвонка. Видимо, Ахмед, усердно шестеривший перед блатными, и научился у них редкому искусству шлюмкометания…

– Люди за бортом! – крикнул Заметалин, словно очнувшись. – Казбек! Эльбрус! Магомедик! Шлюпку на воду!