Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я еще раз по сантиметру осмотрела всю камеру, все стыки и неровности каменной кладки, перевернула топчан, проверила ногтем все щели.
Нет. Мертво. Хуже, чем в пустыне.
И вдруг, когда я уже готова была впасть в отчаяние, откуда-то донесся тихий-тихий звук, похожий на тиканье часов.
Показалось?
Нет, точно тикает!
Глава 24
Шашель – вот кто это! Жук-точильщик. Сидит в тоннеле, проеденном еще в бытность личинкой, и стучит хитиновой башкой о его стенки, призывая самку.
Вот ведь бедняга! Но кому беда, а Насте удача.
Еще в школе я писала доклад по зоологии о жизненном цикле подобных грызущих насекомых. Лёт у них летом, взрослые жуки вылупляются из куколки как раз к этому времени, потому что имаго долго не живет – всего-то пару-тройку недель, чтобы успеть оставить потомство. Но если древесина, которой питается личинка, заражена грибками, из-за переизбытка аминокислот процесс ускоряется, в результате взрослый жук может выйти из куколки раньше срока. Что, видимо, и произошло.
Я наклонилась и прислушалась, пытаясь определить источник звука. Кажется, не из досок, а из перекладины-кругляка. Присмотрелась и нашла крохотный ход, который не заметила сразу. Подставила руку и позвала мысленно:
«Иди сюда, малыш!»
Маленький черный жучок, чуть больше булавочной головки, выбрался из отверстия и упал на ладонь.
«Зову, зову, а она все не идет!» - пожаловался он.
«Малыш, мне очень жаль, но… она не придет. Ты слишком рано родился, и это не твоя вина. Так уж вышло».
«И что же мне делать? Выходит, в моей жизни нет никакого смысла?»
«Ты можешь помочь мне, в этом и будет ее смысл».
«Я готов, - жучок развернул и сложил крылья. – Говори, что нужно».
«Я посажу тебя на одежду одного человека. Заберись куда-нибудь в шов, чтобы не упасть. И чтобы он тебя не заметил. Слушай и запоминай все, о чем он будет говорить с другими. Потом, когда снова сюда придет, слезешь с него и останешься здесь. И обо всем мне расскажешь».
«Хорошо», - согласился он.
Держа жука в полусжатом кулаке, я подошла к двери и забарабанила в нее ногой.
- Чего тебе? – тут же прилетело из коридора.
Ага, значит, и правда караулят. Слушают.
Слушайте, слушайте, мне для общения с жуком голос не нужен.
- Наториуса позови!
- Мне скажи, я передам.
- Нет, только с ним буду разговаривать. Если сейчас же не позовешь, могу и передумать. Потом не жалуйся.
Пробурчав какое-то невнятное ругательство, охранник ушел. Прошло немало времени, пока я не услышала шаги. Дверь распахнулась.
- Ну что, надумала? – спросил Наториус, остановившись у порога.
- А где гарантии, что ты меня не обманываешь? – я подошла ближе и, подкрепляя свои слова, сделала энергичный жест. Жук благополучно перебрался на его рукав и пополз в поисках укрытия.
- Какие еще гарантии? – презрительно скривился Наториус.
- А вдруг я помогу, а ты на мне не женишься?
- Ты хочешь, чтобы я женился на тебе прямо сейчас? Увы, не могу, ты в трауре.
- Ну вот когда женишься, тогда и помогу. Иначе какой в этом смысл? Для меня? Уж прости, но я тебе не верю.
- Да, я в тебе не ошибся, Дэлла.
Дебил гребаный! Еще как ошибся. Хотя бы уже потому, что я не Дэлла.
- Тогда чему ты удивляешься? Ты же сам сказал, что я тщеславна. А еще я расчетлива и не собираюсь рисковать, не видя для этого веских причин.
- Я подумаю, что можно сделать, - поджав губы, Наториус направился к двери.
- А я должна тут сидеть голодная?
- Тебе принесут поесть.
«Пожалуйста, будь поосторожнее», - попросила я жука.
«Не волнуйся, - ответил он. – Это главное дело моей жизни, и я выполню его с честью. Ну раз уж не довелось дать жизнь потомству».
Теперь оставалось только ждать. От нечего делать я попыталась подтащить топчан к окну и дотянуться до него, но рассмотреть удалось лишь то, что за ним действительно стальные шипы, а вместо стекла за решеткой тонкая частая сетка, пропускающая воздух.
«Поесть» мне и правда принесли, но не слишком щедро: ломоть хлеба и кусок сыра. Ну и на том спасибо. Еще бы одеялко. Или хотя бы ботинки. Пока я тут не околела.
От кого-то из придворных дам слышала, что сократить срок траура для вступления в брак можно только по личному разрешению короля. С трудом верилось, что он согласится, если Наториус придет к нему с подобной просьбой. Вроде как благородно простил грешницу и готов прикрыть ее позор.
Хотя… если Гранмир уедет, может и согласится. Разумеется, с условием, чтобы ноги моей не было при дворе.
Но уедет ли Гранмир, если сегодня вечером они с Котом не дождутся меня у ворот?
И что вообще там происходит? Как отреагировали Бертран и Вериан, когда я исчезла? Я ведь успела позвать Бертрана, значит, узнали еще ночью, сразу же после того, как меня утащили.
Вот тут, кстати, тоже есть вопросы. Кто-то невидимый вошел в мою комнату. Но я-то невидимой не была. Как можно унести меня куда-то так, чтобы никто не заметил? Или то, чего касается развоплощенный маг, тоже становится невидимым? А еще они упоминали какое-то ледяное заклятье.
Ладно, допустим. Но почему дом Верховного мага оказался незащищенным от магии? Сапожник без сапог? Или это просто такая административная должность, а не уровень? И куда меня унесли? Что за подземелье?
Все это были вопросы без ответов. Просто возможность хоть как-то занять голову и убить время. А оно шло к вечеру, становилось еще холоднее. Я забралась с ногами на топчан и начала делать всякие физические упражнения – благо, тошнота и головокружение совсем прошли. Хоть чуть-чуть, но согрелась.
Сначала пропали солнечные лучи, потом быстро стало смеркаться. Еще немного – и я оказалась в полной темноте. Обмотанные тряпками ноги закоченели, руки тоже. Про цистит и всякие женские болячки думать не хотелось, наверно, они были уже на подходе. Темной волной накатило отчаяние, но тут в коридоре снова раздались шаги.
«Ты здесь?» - спросила я, едва Наториус вошел в камеру.
«Да, все в порядке, - отозвался жук. – Слезать с него?»
«Подожди пока. Спустись пониже на всякий
