Однако самую большую опасность на военном корабле представляли пушки: если орудие срывало с места, то большая пушка в бурю могла запросто пробить борт судна. Главный канонир и вся его команда работали, не покладая рук, с самого рассвета, чтобы надежно укрепить все пушки: дважды обмотанный веревками лафет каждой пушки, словно бык, был крепко привязан к рыму, вделанному в борт выше закрытого пушечного порта, а также к боковым брусьям. И под конец на палубе были растянуты спасательные тросы между мачтами с обеих сторон, а с наветренной стороны под бизань-мачтой была натянута парусина, чтобы защитить рулевых от страшных порывов ветра.

«Крепкий» приготовился встретить бурю. Кидд надеялся, что на «торговце» подготовились не хуже. Хотя, наверное, более всего в данный момент капитана «Вулмера» волновало состояние его знатных пассажиров. Несмотря на удобства их уютных и просторных кают, эти жилища сейчас превратились для их хозяев в сущий ад. Качка была такая, что двигаться можно было, лишь держась обеими руками за стенки, если хотелось прилечь, то надо было крепко привязать себя к койке, их уютный удобный мирок превратился в безумный и жуткий хаос.

Корабли не плыли, а, скорее, прыгали на беснующихся волнах, у людей, идущих по палубе и раскачивающихся всем телом из стороны в сторону, мышцы сводило от напряжения, глаза разъедала соленая вода и резал холодный сырой ветер. Кидд прошелся вдоль палубы, присматриваясь ко всему, что представляло собой угрозу, если бы сорвалось со своего места. Он проверял всякую мелочь: открыты ли дренажные отверстия в шлюпках, крепко ли привязаны их борта к стойкам, надежно ли прикреплен лежащий под ними запасной рангоут. Когда он сполз по лестнице в наполненную влажным туманом кают-компанию, то увидел в глазах другого человека отражение своей собственной тревоги. На лице Ренци застыло точно такое же, как и у него, озабоченно-напряженное выражение.

Том натянул на себе шерстяные вещи: нижнее белье с длинными рукавами, широкий пуловер, одним словом, все, что годилось для того, чтобы защититься от холодного жестокого ветра.

Миновало ощущение веселой игры с Нептуном, его сменило зловещее предчувствие. Тома охватила тревога. Во время каждого шторма наступала подобная критическая минута, когда буйство морской стихии явственно переходило в злобу, словно давая знак человеку, что он бессилен, что он вступил за грань, где его жизнь теряла ценность.

Кидд вернулся на палубу и, даже не глядя на компас, сразу понял, что ветер изменил направление, углы зарифленных марселей стали более острыми. Итак, ветер продолжал меняться на южный и увлекал их все дальше в другую сторону, не позволяя плыть на запад к берегам Новой Шотландии, до которой было не больше двух дней пути. Он собирался поделиться своими опасениями с капитаном, который разговаривал с штурманом в укрытии неподалеку от штурвала.

– …или лечь в дрейф, сэр, – Хэмбли указал на бушующее море.

Там, внизу, высокие волны, все сильнее и сильнее вздымаемые порывистым ветром, с грохотом окатывали борта корабля. Дул юго-западный ветер, предвещавший сильный шторм. Кидд взглянул на «торговца». «Вулмер» находился на расстоянии всего двух дней пути от гавани. Увы, так близко, но помочь «Вулмеру» нельзя было ничем, в сложившемся тяжелейшем положении Хоугтону было не ясно, что лучше всего ему предпринять.

– На нас надвигается мощный ураган, и я совсем не уверен в том, что поврежденный корабль сумеет выдержать настоящий североатлантический шторм, – хмуро сказал штурман.

– Мы останемся рядом с «Вулмером». Это наш долг, – оборвал его капитан.

Не прошло и часа, как «Вулмер» начал уваливаться под ветер.

– Он идет по ветру! – проворчал Хоугтон.

– Нет, сэр, я думаю, что он все-таки выстоит. Однако судно продолжало медленно и неуклюже лавировать, пока не стало под ветер другим бортом, в положении четыре румба от ветра – «Вулмер» изо всех сил пытался устоять.

– Я так и думал! – крикнул Хоугтон, стараясь перекричать завывающий ветер. – Капитан «Вулмера» достаточно хорошо знает погоду в западном океане, он понимает, что дело из рук вон плохо, но если он изменит курс, то судно унесет к северу, а он хочет сохранить местоположение судна.

Это также означало, что «Вулмер» оставил надежду двигаться к Галифаксу и лег под ветер, оставив лишь штормовые паруса, тем самым он медленно смещался вперед по ветру, ожидая конца шторма. Кидд нутром почувствовал состояние пассажиров, наверняка близкое к отчаянию, – шторм мог продлиться несколько недель.

«Крепкий» осторожно двигался следом за «торговцем», соблюдая расстояние, оба корабля подвергались нелегкому испытанию. К середине дня шторм усилился, ветер ревел, смешиваясь с гулом моря. Волны стали высокими и страшными, гребень волны подкатывался под киль судна, а впереди сразу расступалась глубокая пугающая расщелина, и на смену одной волне тут же катилась другая.

Кидду доводилось встречать ураганы в Карибском море, но здесь было все по-другому. Кидд вместе с офицерами остался на палубе. В полночь они перекусили на скорую руку засохшим хлебом с говядиной, печеньем и анчоусами, затем все опять вернулись наверх. Вдруг волна страха захлестнула весь экипаж. Острый, как кинжал, холод проник в сердце Кидда. Какой-то матрос крикнул:

– Пушка сорвалась!

Брайант выронил из рук кусок печенья и устремился к люку, крикнув Кидду:

– Дюжину моряков немедленно!

Из-за урагана все подвесные койки были перенесены на самую нижнюю палубу. Кидд стоял возле отверстия люка и выкрикивал внутрь, призывая себе на помощь дюжину человек:

– Все на нижнюю пушечную палубу! Иначе можем погибнуть!

Кидд смело ринулся в люк, молясь в душе, чтобы матросы послушались и откликнулись на его призыв. Спускаясь мимо первой пушечной палубы, он бросил взгляд на вытянувшиеся в ряд приземистые черные чудовища, предназначенные для убийства, и поспешно полез дальше. Наконец в темноте на самой нижней палубе он остановился, чтобы дать глазам привыкнуть, затем принялся расставлять подошедших людей.

В жутком полумраке под ногами валялись пока не нужные коконы коек, Кидд осторожно шел вперед по пустынной пушечной палубе. Возле-борта стояла пушка, поблескивая бронзой. Веревки, крепящие жерло, выдернули рым из прогнившей деревянной обшивки, сильно раскачивающаяся палуба постепенно высвободила железную станину из крепежных талей. Большая пушка, уже почти освободившаяся, раскачивалась из стороны в сторону, удерживаемая несколькими оставшимися веревками.

По другой сторону стоял Брайант с группой моряков, державших в руках ганшпуги. Кидд махнул рукой стоящим впереди матросам, чтобы они подошли поближе.

– Всем остальным оставаться на своих местах! – крикнул лейтенант.

Люди замерли за его спиной. В их широко раскрытых глазах проглядывал страх, они боязливо выставили перед собой ганшпуги, ожидая приказаний. Когда люди Кидда остановили черную громадину, кинув под нее подвесные койки, матросы Брайанта накинулись на пушку с гандшпугами, пытаясь опрокинуть ее.