Ко мне, виляя хвостом, подбежал Праннан. Сытый Аззуен с трудом вспрыгнул на салазки, которые нагружал Брелан.

Неподалеку остановились незаметно подошедшие Давриан и Инимин. Их появление вызвало у меня тревогу. В руках они держали горящие ветки, которыми люди освещают себе путь по ночам. Они стояли далеко, не подозревая, что волчий слух острее человеческого.

Давриан показал факелом на Аззуена.

– Вон тот волк напал на Миклана. Я видел, как он стоял над спящим мальчиком, желая его загрызть. Потом он заметил меня и убежал. Он оставил Миклана в покое, но теперь, наверное, замышляет убить кого-то еще. Этого волка в Широкой Долине мы называли Детоубийцей. Если он укусит человека, тот станет наполовину волком. Чем больше человек общается с волками, тем скорее сам превратится в зверя.

Раньше он обвинял в этом Марру. Давриан не мог даже отличить одного волка от другого.

– А это волк-призрак, – добавил Инимин, указав рукой на Лаллну, мех которой серебристо сиял в свете луны. Она была так занята мясом носорога, что даже не подняла головы. – Это дух, который может во время сна высосать жизнь из человека. А вон та волчица – Кровавая Луна, – Давриан посмотрел на меня. – Она самая опасная. Они все ее слушаются.

Хесми слушала эти рассуждения с насмешливым видом, но несколько человек нахмурились, восприняв слова Давриана и Инимина всерьез. Я подбежала к Аззуену.

– Я все слышал, – сказал он. – Они так говорят обо мне с тех пор, как Давриан увидел Марру, игравшую с Микланом, – он глянул в сторону людей. – Многие ему верят.

Лаллна, смеясь, подползла к нам сзади.

– Значит, я волк-призрак, а ты – Кровавая Луна? – Она с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

– Не смешно, – сказала я. – Это очень опасно, и именно поэтому Марре пришлось уйти.

– Ты же знала, что они придумают еще какую-нибудь гадость, Каала, – заметил Аззуен. – Знала, что они изо всех сил станут вредить Тали, чтобы она не стала крианой.

– Я понимаю. – Я не чувствовала ничего, кроме безмерной усталости. – Нам нужно произвести хорошее впечатление на Хесми.

– Ты сделаешь это, Каала, – сонно моргая глазами, заверил Праннан, – а мы тебе поможем.

Я взглянула в его преданные глаза. Аззуен тоже смотрел на меня, готовый в любой момент прийти на помощь.

– Мы будем внимательно слушать, что говорит Давриан, – сказала я, – и продолжим охотиться с людьми.

До Равноденствия оставалось всего четырнадцать дней.

Тяжело переставляя лапы, я поплелась к Тали, и мы прилегли отдохнуть. Когда же окончательно стемнело и люди зажгли множество факелов, я отошла от нее, позволив вести нас в Каар.

С наступлением темноты в стойбище стало тихо. Притащив в селение мясо убитого носорога, жители Каара разошлись по домам, развели огонь в очагах, приготовили ужин, выставили охрану и уселись вокруг костров, чтобы починить свои орудия и поговорить.

Моя тревога между тем росла. Давриан рассказывал лживые истории о нас, и многие ему верили. Меня преследовало предостережение носорога, и я боялась, что люди обвинят нас в том, что это мы привели его в стойбище. Кроме того, в мыслях меня неотвязно преследовали маленькие волки, которых показала Нееса. Мать сказала, что люди предпочитают нам этих недоволков, которые, утратив свою дикость, стали представлять угрозу для нас.

Но даже из-за любви к Тали я могла бы безоглядно подчиниться людям, отказаться от воли… Впрочем, жители Каара вроде не возражали против того, чтобы мы сохранили независимость и не превратились в прихвостней. Мне хотелось понять, что в недоволках так притягивало людей, вызывало такую симпатию; я желала знать, что делало недоволков такими опасными. Надо признать, меня тянуло к ним, как волка тянет в его стаю.

До Равноденствия оставалась всего половина одной луны, Давриан и Милсиндра изо всех сил пытались расстроить наши планы, и мне хотелось узнать побольше о маленьких волках.

В зарослях на краю стойбища я учуяла Аззуена и Пелла. Праннан и Амма ели мясо, сидя у костра рядом с Джалимином и наблюдая за тем, как два человека растягивают шкуру носорога и скребут ее изнутри своими орудиями. Мальчик кормил волков кусочками носорожьего мяса, и с его лица не сходила счастливая улыбка. Запаха Лаллны я не чувствовала, но это не значило, что она не бродила где-то поблизости. Мне надо было что-то придумать на случай, если она вдруг вздумает меня искать. Я подошла к Праннану и Амме.

– Пойдемте охотиться за мелкой дичью, – предложила я нарочито громко. – Здесь неподалеку есть одна рощица, о которой мне рассказывала Нееса.

– Мы останемся здесь, – сказал Праннан. – Джалимина скоро надо будет укладывать спать. – Он облизнулся, и мальчик дал ему кусок вареного носорожьего мяса. Праннан проглотил его. Амма коснулась мальчика лапой, и он звонко рассмеялся и тоже протянул ей кусочек. Амма проглотила его и лизнула Джалимина в лицо.

Я начала было их уговаривать – говорила, что их место в стае, что они не должны ложиться спать рано только потому, что так делают люди, но им так нравилось быть с мальчиком, что я не стала особо настаивать. К тому же они могли сказать, что я отправилась охотиться, если вдруг Лаллне вздумается меня искать. Я ткнулась носом в морду Праннана, потом Аммы и, оставив их в покое, пошла искать остальных.

Они сидели на берегу ручейка за деревенской околицей. Аззуен смотрел на Лаллну, а Пелл с трудом сдерживал смех.

– Скажи ей, чтобы она перестала дурачиться, Каала, – попросил Аззуен.

Лаллна ползла на брюхе по берегу ручья. Луна была во второй четверти, и в ее бледных лучах мех Лаллны сиял каким-то сверхъестественным светом.

– Я волк-призрак, – придав морде суровое выражение, завыла волчица. – Я буду по ночам преследовать людей и вселять в них страх!

Потом, не в силах больше сохранять серьезность, она дважды подпрыгнула, плюхнулась в ручей, выскочила оттуда и расхохоталась.

– Это совсем не смешно, – заметил Аззуен, видя, как дернулись мои ноздри. Я не могла сдержать недовольства. Давриан был непроходимо глуп – надо же, назвать Аззуена детоубийцей, меня Кровавой Луной, а Лаллну – волком-призраком!

– Это очень важно, Каала, – произнес Аззуен. – Если Давриану удастся разбудить их застарелые страхи, то люди возненавидят нас, как это случилось в Широкой Долине.

Раздался шорох листьев. Мы обернулись и увидели, как хвост Лаллны исчез в кустах.

– Останови ее, Каала, – сказал Аззуен, но я помедлила.

– Господи, ради великой луны! – воскликнул Пелл. – Когда мы в последний раз по-настоящему веселились?

Он завилял хвостом.

Аззуен продолжал смотреть на меня.

– Я не могу запретить Лаллне делать то, что ей хочется, – сказала я.