В феврале 1945 г., когда союзные войска вошли на территорию Германии, перед англо-американской организацией, известной как Специальный разведывательный комитет (англ. Target Intelligence Committee, TICOM), была поставлена задача захватить немецкое шифровальное оборудование и работающих с ним операторов. Все захваченные военные трофеи британские и американские команды TICOM[249]делили пополам по принципу «один тебе, один мне». Между Британией и США было заключено негласное соглашение о продолжении сотрудничества в области радиоэлектронной разведки, которое очень помогло обеим странам во время войны. Вместе им удавалось взламывать практически любой военный или дипломатический код стран «Оси», что давало союзным войскам огромные преимущества на поле боя. Любопытно, что единственным государством, чьи коды и шифры оказались неуязвимы для взлома, был Ватикан, но тогда никто не подозревал папский престол в пособничестве фашистам или нацистам.

После титанических усилий «Колосс» взломал шифр «Тунца» и научился читать большие объемы сообщений «Осетра», однако теперь сотрудники радиоперехвата из подразделения с кодовым названием «Хижина-6» (англ. Hut 6) в Блетчли-Парк услышали в динамиках своих радиоприемников новый сигнал. Это был характерный шум, который производил еще один новый немецкий шифровальный аппарат, условно названный «Морская лисица» (англ. Thrasher), перед которым «Колосс», казалось, был бессилен. Для своей последней шифровальной машины – телетайпного аппарата с дополнительным ключом Siemens & Halske T43 – немцы изобрели абсолютно стойкий нераскрываемый код. Захват такого оборудования стал тем более необходим для Союзников, чтобы сохранить превосходство в области радиоэлектронной разведки и в послевоенные годы.

Теперь к границам Германии были стянуты самые разные спецподразделения, готовые вырваться на оперативный простор и раскрыть все секреты Третьего рейха. Здесь были охотники за ядерной программой, задействованные в операции «Алсос», защитники культурного наследия и детективы от искусства из службы MFA&A, тяжеловооруженные «Краснокожие» из 30-го штурмового отряда Яна Флеминга, который теперь назывался 30-м наступательным отрядом; здесь были ученые и инженеры из подразделений T-Force, группы золотоискателей «Клондайка», команды TICOM, прибывшие в поисках криптографических технологий и еще несколько недавно созданных организаций с конкретными узкими задачами. Чтобы снизить риск всеобщей путаницы, в феврале 1945 г. в составе разведывательной службы G-2 Штаба верховного командования союзных экспедиционных сил (SHAEF) было сформировано Подразделение групп специального назначения (англ. Special Sections Subdivision), задача которого состояла в координации действий всех перечисленных выше специальных подразделений и частей регулярной армии по мере их продвижения по территории Германии.

Британия, чьи города и заводы были разрушены бомбардировками и все еще обстреливались ракетами «Фау-2», больше всего желала получить в свое распоряжение немецкое промышленное оборудование и технологии, чтобы восстановить находящуюся на грани банкротства экономику. Для находящейся в фазе экономического роста Америки такие цели не представлялись особо важными; вместо этого США жаждали завладеть интеллектуальной собственностью Германии[250]и теми ее научными кадрами, кто разрабатывал вооружения, до сих пор препятствующие быстрой победе Союзников. В задачи недавно созданного Отдела эксплуатации кадров противника (англ. Enemy Personnel Exploitation Section, EPES) входила расстановка приоритетов в поиске различных немецких технологий и выявление ученых, инженеров и техников, занятых в соответствующих проектах. Первая из задач была относительно простой: благодаря операции «Ультра»[251]Союзники в подробностях узнали о технических и боевых возможностях новейших видов немецкого оружия, включая их секретные обозначения. Например, реактивный истребитель «Мессершмитт» Me-262 носил кодовое название «Серебро», а первый в мире реактивный бомбардировщик «Арадо» Ar-234 – «Олово». Вторая задача EPES оказалась куда более сложной, поскольку разведданные о точном местонахождении научно-исследовательских центров и их сотрудников практически отсутствовали. Чтобы снизить ущерб от бомбардировок Союзников, эти центры были разбросаны по всему рейху; многие находились в Баварии, Австрии и Чехословакии – на самом краю зоны досягаемости бомбардировщиков, вылетающих из Великобритании или Италии.

Передовые технологии Германии, которые и оправдывали создание EPES, оказались в поле самого пристального внимания после того как 7 марта 1945 г. подразделениями 9-й бронетанковой дивизии США был захвачен неповрежденным мост Людендорфа через Рейн в городе Ремагене. После обреченной на провал атаки трех неуклюжих пикирующих бомбардировщиков «Штука» – все три были сбиты американскими средствами ПВО – немцы применили некоторые образцы «чудо-оружия» Гитлера.[252]На следующий день мост был атакован истребителем-бомбардировщиком Me-262, а затем – «Арадо» Ar-234. После этого с оборудованной по последнему слову техники стартовой площадки 500-го батальона ракетных минометов СС (нем. SS Werfer Abteilung 500) – немецкой ракетной части, расположенной в Эйфельском лесу, – по мосту было выпущено 11 баллистических ракет «Фау-2». Ракета, наведенная точнее всех, упала на расстоянии 275 метров от цели, убив троих американских солдат; сам мост не получил каких-либо повреждений, однако эти атаки стали еще одной демонстрацией превосходства Германии в области военных технологий.[253]Генерал Хью Нерр, заместитель командующего ВВС США в Европе впоследствии заметил:

Захват немецких научных и производственных предприятий показал, что во многих областях исследований наше отставание было угрожающим. Если мы не воспользуемся возможностью завладеть и оборудованием, и мозгами, его разработавшими, и в кратчайшие сроки не заставим эту систему работать снова [на себя], то отстанем на несколько лет, пытаясь наверстать упущенное в уже отработанных кем-то областях.[254]