Вера задумалась. С одной стороны, от сердца отлегло: слава богу, он не строил нелепых авантюрных планов. А с другой… Помочь ему сейчас – значит, пойти на конфликт с семьей. Но главное, нужно ли это Ане? Вера была уверена: нужно.

– Я помогу тебе, Сережа. И с оформлением документов на поездку, и с деньгами. Только скажи мне сейчас, как на духу: зачем тебе это нужно?

Он даже не думал. Просто ответил:

– Я люблю ее.

Это решило все – и для Веры, и для Сергея. Времени было мало, нужно было спешить, и они сразу поехали в банк, потом в турагентство. В банке Вера сняла со счета все накопления, а именно шесть тысяч двести долларов. Значительная часть этой суммы ушла на решение вопроса с документами и срочной визой в агентстве, где директором была Рита, приятельница Вериной подруги Ленки. Остались формальности в посольстве, и, как сказали Сереге, можно было через несколько дней уезжать. После всей суеты Сергей подвез Веру к ее подъезду уже под вечер:

– Вера Николаевна, вы сегодня Аню увидите?

– Конечно. Сейчас соберусь и поеду к ним. Мы все-таки решили лететь все вместе. Я не могу оставаться дома, вы понимаете.

– Ничего ей не говорите пока что, пожалуйста… Удачи. И – спасибо вам.

– Не за что, Сережа. Это все я делала для внучки. Ты, главное, береги ее.

Он молча кивнул, сел в машину и уехал. Вера грустно посмотрела вслед удаляющимся огням: лишь бы уберег…

* * *

Самолет плавно зашел на посадку. Сергей смотрел в иллюминатор, и думал о том, что совершенно равнодушно воспринимает свой первый выезд за границу. Он вспомнил, как страстно мечтал когда-то о том, как он увидит другие страны, других людей и другую жизнь, где все не так, как дома. Теперь же его совершенно не волновали ни виды Баварии, которые вот-вот откроются взору, ни прелести сытой европейской жизни. Он хотел лишь как можно пройти паспортный контроль и попасть в клинику.

Достал из сумки русско-немецкий разговорник, открыл. Повторил фразу, которую знал уже наизусть: «Кёнэн зи михь цу клиника доктор Хартмана брингэн?» Сможет ли таксист его отвезти туда, где сейчас лежит Аня, и ждет его, и не надеется, что он появится когда-нибудь на пороге ее палаты?

И еще он обязательно сообщит таксисту: «Ихь хабэ эс айлихь». Я тороплюсь, скажет Сергей. И таксист, который тоже наверняка не слишком хорошо владеет немецким, потому что он, скорее всего, не немец, а какой-нибудь турок, обязательно его поймет. Потому что Сергей добавит: «Да майн фройляйн». Сергей не ручался за точность фразы; но она означала – там моя девушка; и турок, или серб, или араб, или даже немец – все смогут понять Сергея, потому что он обязательно положит руку на сердце, когда будет говорить эти слова: там моя девушка.

Таксист оказался пожилым немногословным немцем, он снисходительно выслушал корявое, хоть и тысячу раз отрепетированное Серегино «Кёнэн зи михь цу клиника доктор Хартмана брингэн», спросил про багаж. Серега слов не разобрал, но опытный таксист живо изобразил, словно несет тяжелый чемодан, и вопросительно посмотрел на Сергея. Тот энергично покачал головой из стороны в сторону, чтобы таксист наверняка понял: из багажа у парня лишь сумка на ремне; а потом еще и постучал пальцем по запястью левой руки – мол, тороплюсь, поехали уже. Таксист равнодушно пожал плечами (мол, все торопятся, никто не прилетает в страну, чтобы гулять в аэропорту), и сел за руль. Сергей с облегчением опустился на заднее сиденье, снял сумку и поставил рядом. Теперь уже совсем скоро…

Клиника доктора Хартмана оказалась не бетонной громадой с то и дело подъезжающими «скорыми», как воображал Сергей. Это был расположенный в глубине сада трехэтажный особняк, обнесенный, правда, высоким металлическим забором. Здание располагалось на тихой улице, и о принадлежности к учреждениям здравоохранения свидетельствовала лишь табличка с соответствующими надписями на немецком и английском языках.

Такси остановилось аккурат напротив кованой калитки. Сергей дал водителю двадцать евро в надежде, что тот уж как-то даст знать – достаточна ли сумма. Оказалось, что нужно еще столько же; Серега наконец расплатился и помахал таксисту – мол, пока, спасибо, что подвез, хоть и за безумные деньги. Все-таки, таксист был первым жителем далекой страны, с которым его свела судьба.

Хотя судьба его вела, конечно, не к случайным людям. Судьба его была здесь, за этим высоким забором, за этой ажурной калиткой – она была всего в нескольких десятках метров, и Сергею вдруг стало страшно. Зачем он это делает? Но рука уже сама потянулась к неприметной кнопке звонка, и нажала ее – тут же раздался откуда-то сверху голос, что-то спрашивающий на немецком. Сергей поднял голову и сразу увидел камеру видеонаблюдения.

– Майн наме ист Сергей Нокольский, – он быстро заглянул в онлайн-переводчик, и, надеясь, что произносит правильно, медленно проговорил: – Их вил сехен Анна Ольховская.

Камера что-то быстро «ответила», Сергей понял только «найн» и то, что дальнейшее общение будет сильно затруднено. Отчаянно жестикулируя, он спросил без особой надежды:

– Их аус россии, жеманд сприхт руссиш?

По ту сторону камеры что-то радостно сообщили про неведомую Галину и отключились; Серега стоял возле калитки, совершенно не понимая, что делать дальше. Но минут через пять прибор снова включился, и женский голос на чистом русском спросил:

– Вы кого-то ищете?

Серега обрадовался так, словно свершилась мечта коммунистов и русский на самом деле стал единым языком «международного общения», и доверительно сообщил:

– Здравствуйте! Я приехал к Анне Ольховской, мне очень нужно ее увидеть!

– Есть ли вы в листе посещений? – бесстрастно спросил голос.

– В листе посещений? Не знаю. Я приехал, не договариваясь. Как сюрприз. Я ее жених! – уточнил, испугавшись, что иначе его примут за неизвестного пациентке злоумышленника.

– Мы должны согласовать с пациентом и опекунами, можно ли вас пропустить.

– С какими опекунами? – опешил он. – Можно только с пациентом, с пациенткой то есть? Она ведь совершеннолетняя! – заволновался Сергей. Мысль о том, что его могут попросту не пустить в клинику, даже не посещала – издали все казалось таким простым! Он сделал загранпаспорт за сутки, за трое оформил визу, раздобыл денег, пролетел пол-Европы – а его не пустят в клинику? Наверное, выглядел он настолько потерянным, что сердце обладательницы приятного женского голоса смягчилось (явно вопреки инструкциям).

– Как вас зовут?

– Сергей Никольский, – повторил он.

– Сейчас попытаюсь выяснить, что можно сделать. Никуда не уходите!

Потянулись минуты. Сергей хмыкнул, повторив про себя: «Никуда не уходите!» Словно он мог куда-то уйти. Даже если бы было, куда – он бы не ушел. Остался бы здесь жить – спать вон на той скамейке и ждать, пока Аню выпустят домой. И когда она выходила бы из калитки – подошел бы и спросил: «Аня, ты выйдешь за меня?»