С заявлением проблем не было. В бытность свою работником милиции Костя составил столько идиотских писулек, что давно утратил пиетет к печатному слову. В формуле «бумага все стерпит» для него не было ничего спорного.

Проблемы возникли с произведениями, вернее – с критериями их отбора. Те, за которые он был спокоен в плане художественном, страдали полным отсутствием идейности. В свою очередь, произведения идейные (написанные в свое время по заказу журнала «Вымпел») не имели ни художественной, ни тем более эстетической ценности.

Еще раз перечитав все свои опусы и попутно исправив многочисленные орфографические ошибки, Костя остановил выбор на том из них, безусловным достоинством которого являлась краткость. Назвать его с ходу антихудожественным или безыдейным тоже было нельзя. Кроме того, литературный уровень произведения не мог уколоть самолюбие ни Чирьякова, ни Топтыгина, мнивших себя классиками жанра.

Назывался рассказ несколько длинновато: «Из записок космического разведчика». Написан он был как бы от первого лица.

«Работа у меня самая простая. Я – космический разведчик. А чем занимаются космические разведчики, известно даже младенцам. Первая наша задача – произвести скрытную высадку. Вторая – собрать как можно больше информации. Третья – вовремя убраться, не оставив после себя никаких следов. Впрочем, если следы и останутся, тоже не страшно. Аборигены отнесут их на счет природных стихий.

Взять, к примеру, мою последнюю экспедицию.

Прикинувшись метеоритом, приближаюсь к поверхности планеты. При первой же возможности прячусь в подходящее на вид облако. Из него вываливаюсь сотней тысяч белых ледяных кристалликов – так здесь выглядят атмосферные осадки.

Еще в полете замечаю низкое продолговатое строение, явно не относящееся к шедеврам галактической архитектуры. Возле него бродят рогатые, четвероногие и хвостатые существа, общим числом сто сорок пять штук. Там же присутствует и несколько двуногих, безрогих и бесхвостых особей, возможно, находящихся на несколько более высоком уровне эволюции. Не исключено, что они могут обладать зачатками разума.

Быстренько прикидываю, в кого бы мне лучше всего превратиться. Строение исключается сразу. Двуногих слишком мало, поэтому внезапное появление еще одного наверняка вызовет нежелательное любопытство остальных. Остаются четвероногие…

Спустя мгновение их уже не сто сорок пять, а сто сорок шесть.

Вскоре двуногие начинают загонять нас внутрь строения. При этом они что-то кричат. Включаю дешифратор. Оказывается, наступило время приема пищи. Первая фраза местного языка, помещенная в мою оперативную память, звучит примерно так: „Н-н-но! Пошла, проклятая!“

Ко мне приближается один из двуногих. От остальных он отличается гораздо более внушительными габаритами и металлическим ромбовидным значком, прикрепленным к верхней части туловища.

– Чья корова? – спрашивает он. – Почему не в стойле?

– Это Зорька, – отвечает кто-то. – Катьки Передковой.

– Не, – говорит существо, ростом и размерами уступающее первому почти что вдвое. – Моя Зорька на месте. Вон, четвертая с краю стоит.

Оба начинают изучать жестянку, прикрепленную к моему уху. Естественно, что она представляет собой среднестатистический образец остальных ста сорока пяти аналогичных жестянок.

– И номер какой-то чудной, – говорит маленькое существо. – Ничего не понимаю!

– Чего тут понимать! Кто это – слон или корова?

– Корова.

– А если корова, так гони ее в стойло. Твою Зорьку давно выбраковывать пора. А эта вишь какая гладкая! То на то и выйдет.

– Да откуда она здесь взяться могла?

– Откуда надо! Тебя не касается. Твое дело вымя вовремя подмывать, а не рассуждать.

– Ох, товарищ заведующий, наживем мы неприятностей.

– Не твоего ума дело. Знаешь последнюю резолюцию сверху?

– Не-а…

– В свете последних внешнеполитических событий не допустить сокращения поголовья скота. Имеются в виду происки империалистов на Ближнем Востоке и новый подъем антиколониальной борьбы народов Африки. Уяснила?

– Уяснила, – кивает маленькое существо.

Меня впихивают между другими четвероногими, головой к кормушке. Пища мне не нужна, но чтобы не вызвать подозрения, переправляю некоторое ее количество в контейнер для хранения образцов. Сгодится на что-нибудь.

Затем к моему телу цепляют какой-то довольно громоздкий электрический аппарат. Все от меня явно чего-то ждут.

Озираюсь по сторонам и выясняю, что четвероногие существа способны выделять из своих организмов целый ряд продуктов жизнедеятельности. Основных из них два. Во-первых, зеленые полужидкие лепешки сложного химического состава. Во-вторых, белый эмульсионный раствор жиров, белков и некоторых других веществ в воде.

С помощью портативного синтезатора произвожу изрядное количество зеленых лепешек, однако у двуногих, собравшихся вокруг, это вызывает негативную реакцию. Очевидно, второй продукт интересует их больше. Перерабатываю в него все содержимое контейнера. Воду ради экономии извлекаю непосредственно из атмосферы. Через некоторое время замечаю среди двуногих легкое возбуждение. Не перестарался ли я?

– Товарищ заведующий, она уже двадцать литров дала!

– Рекордистка, видать, – говорит гигант. – Должно быть, с областной сельхозвыставки сбежала. Ценный экземпляр.

Пока эти двое беседуют между собой, я внимательно исследую сознание обоих. У маленького существа в голове множество забот. О еде и жилище, о муже и детях (двуногие здесь живут семейными ячейками), обо мне самом и обо всех других рядом стоящих рогатых тварях. Мысленно нарекаю ее именем Забота.

Гигант (в дальнейшем буду называть его Значком) имеет наивысшее для данного региона планеты образование. Об этом как раз и свидетельствует металлический ромб у него на груди. Это именно то, что мне нужно! Проникаю в его сознание как можно глубже. Однако меня ждет разочарование. Весь имеющийся там запас знаний состоит из четырех простейших арифметических действий, нескольких ничего для меня не значащих исторических фактов да кучи нетвердо вызубренных и превратно понятых цитат. Основное его желание в данный момент каким-то образом связано с прозрачным сосудом обтекаемой формы, вернее, с его содержимым. По-моему, это обыкновенный этиловый спирт. Ну что же, для моего синтезатора нет ничего невозможного.

– Гляньте! – вскрикивает Забота. – Вы только гляньте, люди добрые, что из нее поперло!

Значок нюхает произведенный мною продукт, пробует его на вкус, а затем, пробормотав что-то невнятное, уносит его с собой.

– Это все от нашего силоса, – говорит Забота. – Прокис совсем. Не силос, а брага.

Спустя некоторое время вновь появляется Значок. В голове у него совершенный сумбур, речь бессвязна, а ноги подкашиваются. Возможно, причиной тому этиловый спирт, который он по неосторожности принял вовнутрь.