Купив три пирожка с мясом, он, развалившись на лавочке возле пруда, устроил себе пикник. Скормив излишки теста диким уткам и отряхнув ладони, с удовольствием оглядел парк.

Когда-то он любил здесь бывать. Чаще – как лорд Блэкгод, реже – как бедный Мак. Но в каждое свое посещение Лондона обязательно приходил сюда.

Ностальгические воспоминания вытеснила мысль о предстоящей встрече. Кощей вздохнул и потащился к Нижнему Лондону.

Едва миновав границу более-менее благополучных кварталов, он почувствовал на спине чей-то взгляд.

– Что сказал Джеймс? – разворачиваясь, громко спросил Кощей, чем испугал пару прохожих, но спровоцировал преследователей подойти ближе.

– Хватит орать, – сзади нарисовался еще один мужик и приставил к спине нож, благоразумно встав боком, прикрывая лезвие от прохожих. – С нами пойдешь.

– Нет, ребята, я сейчас не могу, – с сожалением заявил Кощей. – Вдруг вы легавые?

– Кто?

Сообразив, что данный сленг для этого мира чужд, Кощей поправился:

– Я вас первый раз вижу, вы вполне можете оказаться синеповязочниками.

– Не в твоем положении вякать, – предупредил Кощея тот, что стоял позади. – У меня нож.

– А у меня мозги, – парировал Кощей, – и если с моей головы хоть волос упадет, твоя мама, балбес, останется без внуков. Понял?

Ответом ему было молчание.

– Ну да, – пробормотал Кощей, – «Он эту искру разумом зовет, и с этой искрой скот скотом живет»[1]… Скажи Джеймсу, я буду ждать его, едва колокол прозвонит, на том месте, где впервые его без штанов оставил. Он, кстати, играть-то научился?

– Твоими молитвами, – донесся ответ.

– М-да, покер игра сложная, – заключил Кощей и несказанно удивился: – Вы еще здесь? Ступайте, дети мои, ступайте, вас ждут.

Проговорив все, что о нем думают, посланцы благоразумно удалились, а Кощей, собрав всю волю в кулак, унял трясущиеся конечности и, петляя по переулкам, заходя в лавки и выбираясь через запасной выход, вернулся в гостиницу.

Женька тем временем маялась от безделья. Сыграла сама с собой в крестики-нолики на столе, процарапала собственное имя (то, которое «Джеки») на ножке стула, зашила прореху на штанах, слопала полную миску жареной картошки, кусок жареной рыбы, запила все это двумя пинтами пива и теперь пребывала в блаженном расслабленном состоянии, размышляя о Елисее и собственной склонности к алкоголизму. Последняя мысль была проигнорирована с надеждой, что местное пиво спиртом не разбавляют, и в Англии его даже дети пьют.

Но и эти мысли вскоре надоели. Безделье давило со страшной силой, хуже, чем на ковре-самолете. Там хоть с Кощеем можно было поговорить, а тут сидишь и считаешь тараканов. Их было на удивление мало, и это «развлечение» быстро закончилось. Хотела было пометить каждого, процарапав порядковый номер на надкрыльях, чтобы не повторяться, но боязнь насекомых взяла верх, и Женька угомонилась, влезла с ногами на кровать и попыталась вздремнуть, проклиная отсутствие телевизора или, на худой конец, радио.

Дрема навалилась неожиданно, и перед внутренним взором начали проплывать самые радужные картины, но тут в дверь постучали, и Женька вскочила как ошпаренная.

– Детка, какого хрена! Я не взял запасной ключ! – донесся знакомый голос.

Вздох облегчения был подобен маленькому урагану, и Женька бросилась открывать. Впрочем, ее радость оказалась преждевременной.

Кощей ворвался как вихрь, едва не ударив Женьку дверью.

– Готовься! – возвестил он, довольно потирая ладони. – Вечером меня, скорее всего, убьют.

От такой новости Женька всем весом осела на стул. Тот протестующее скрипнул.

– А я?

– Тебя не убьют, – утешил Кощей. – И это хорошо. Будешь страховать. Умеешь?

– Нет, – твердо ответила Женька.

– Потом поясню. Сейчас я должен поспать.

Разувшись, Кощей завалился на кровать.

– Эй! – возмутилась Женька. – К себе спать идите!

– Не могу, – отозвался Кощей. – На собственной постели меня будут посещать слишком приятные воспоминания, и я не высплюсь.

С такими словами он отвернулся к стене и попытался уснуть, но не тут то было. Женька пристала как банный лист и требовала пояснений. Кощей, просто чтобы отвязалась, велел угомониться и пригрозил, что иначе оставит в гостинице и со всем будет справляться в одиночку. Далее последовал совет поспать – кофе стоит дорого, и в этой гостинице его точно не подают, значит, взбодриться на ночь глядя будет тяжело.

Вот так продуктивно прошел день у обоих. Ближе к вечеру Женьке удалось задремать, но едва сгустились сумерки, Кощей ее разбудил.

– Ты со мной или нет? – услышала девушка мрачный голос.

– С вами, – машинально отозвалась она, села и проснулась.

– Тогда вставай, – велел Кощей.

– А куда мы пойдем?

– На дело, – по-злодейски прохрипел Кощей, но тут же сменил тон и спокойно пояснил: – Будем выведывать подробности. Вернее, я буду. Есть тут один знакомый, который меня просто ненавидит, и он не преминет перед смертью выложить все нюансы громкого дела.

– Вы его убьете? – ужаснулась Женька.

– Тихо, – шикнул Кощей. – Сказал уже, не я его, он меня. Ощути разницу. А ты должна достать впоследствии мое тело и привести его в нормальный вид.

– Откуда достать? – отпрянула Женька.

– Как повезет, – деловито отозвался Кощей. – Могут, конечно, закопать, но это хлопотно, значит, скорее всего, либо в сточную канаву кинут, тут я тебе сочувствую, либо утопят. Хорошего тоже мало, за последние годы Темза превратилась практически в ту самую сточную канаву. Ты нырять умеешь? – неожиданно спросил он.

– Ну так, – Женька пошевелила пальцами, показывая, что ныряет паршиво.

– Плохо, – заключил Кощей, зашнуровывая ботинок. – Придется тебе стараться изо всех сил. В дерьме, конечно, плескаться удовольствие то еще, но что не сделаешь ради любимого дядюшки. Верно?

Женька машинально кивнула, и тут до нее дошло все очарование предстоящего мероприятия.

– А если я не смогу? Как вы себе представляете поиск одного трупа в целой Темзе? Я же вас не найду!

– Значит, буду лежать на дне, пока рыбы не пожрут мои бренные останки, – скорбно решил Кощей и вновь перешел на деловой тон. – Уймись, я кое-что придумал. Нам нужно больше информации, и тогда дело сдвинется с мертвой точки.

– Здорово, – саркастически заявила Женька. – То есть я буду красться следом, как убитый на голову шпион, с робкой надеждой, что меня не заметят, а вы ценою собственной жизни узнаете, кто стоит во главе заговора?