И пополз снова. До зеленого света еще так далеко, но если не торопиться, двигаться потихоньку, дюйм за дюймом, дюйм за дюймом…

Наконец он добрался до двери. Толчки прекратились. Вдоль коридора в образцовом порядке выстроились стеклянные смотровые окна. Какая мирная картина! Благообразие нарушали только пятна кашицы на полу. Но скоро должны были прийти ремонтники. Так сказал мужик с неприкрытым лицом.

Сид вспомнил: чтобы открыть дверь, нужно помахать перед пятном света. Он поднял руку. Та окрепла. Отлично. Сиду почти не потребовалось усилий, чтобы поднять ее.

Дверь открылась, выпустив поток воздуха. Сид потянулся внутрь. На полпути дверь поползла вбок – видимо, под давлением тела включились механизмы закрывания, – но, коснувшись человека, снова отошла. «Работает, все в порядке», – подумал он.

Он подтянул ноги и полежал, отдыхая. Теперь нужно как-то дотянуться до кнопки: мудреная задача. Впрочем, пока он справлялся. Еще немного – и он догонит неприкрытолицых и присоединится к ним.

Потребовался час тяжелого труда, но Сиду все-таки удалось сначала подняться до низкой скамейки, потом дотянуться до кнопки на хромированном щитке. Качнувшись, кабинка двинулась вверх. Сид упал на пол, борясь с волнами головокружения, накатывавшими одна за другой. Сбросив кокон, он разрушил привычный порядок вещей. Но назад он уже не вернется. Даже для того, чтобы снова увидеть знакомый опознавательный символ Кластер. Никогда. Он должен выбраться.

Лифт остановился. Створка скользнула вбок, и волна субарктического воздуха ударила Сида, словно гигантский молоток. Его обнаженное тело – атрофировавшиеся мышцы, покрытые дряблой кожей, – скрючилось, как червяк в языках пламени. Все ощущения надолго исчезли, убитые холодом. А потом нахлынула боль, которая длилась и длилась…

Наконец боль прошла, стало почти так же, как когда-то в коконе, – тепло, уютно; вернулось чувство защищенности и безопасности. Так же, но не совсем. В голове Сида забрезжила мысль, и он попытался разогнать ватный туман, чтобы ухватить ее, покачивавшуюся на поверхности благословенного тепла.

Он открыл глаза. Над белым простором крыш, за последней кромкой снега, высилась сверкающая глыба льда, гигантская, кристально-голубая. А наверху, в высокой сине-черной арке неба, горела, как бриллиант, звезда.

«Вот о чем я хотел сказать Кластер», – подумал Сид. Именно об этом – о глубоком небе и о звезде, которая так далеко от тебя, но все же ты ее видишь.

Но было уже слишком поздно что-то говорить Кластер, да и кому бы то ни было. Неприкрытолицые ушли. Сид остался один. Один под огромным небом.

Когда-то давно, подумал Сид, на берегу теплого, мутного моря непоседливое морское существо выползло на сушу, моргнуло, глядя в открытое небо, глотнуло обжигающего кислорода и умерло.

Но не напрасно. Само стремление подняться было важным. Сила, что могущественнее всех законов природы, величественнее далеких звезд, сияющих в своем бессмысленном одиноком торжестве.

Те, другие, что остались внизу, в безопасности и комфорте, в уютных коконах, – они утратили это великое стремление, сделавшее человека человеком.

Но ему, Сиду Трондайку, – ему удалось подняться.

Сид лежал, глядя на звезду. Над ним порхал молчаливый снег; образовался неподвижный холмик. Потом снег похоронил холмик, а за ним и весь город.

И остались лишь лед и звезда.

Перевод Г. Корчагина

– Отправление через минуту, Бретт, – сказал мистер Филипс и вернул часы железнодорожника в жилетный карман. – Пора садиться… если ты не расхотел уезжать.

– Ох уж эти книжки, будь они неладны, – вздохнула тетушка Хейси. – Сколько же он их прочел! И все такие толстые, и все без картинок. Знала я, что добром это не кончится.

– Не беспокойтесь обо мне, – сказал Бретт. – Я вернусь.

– Когда умру, дом достанется тебе, – пообещала тетушка Хейси. – Видит Бог, это случится скоро.

– Парень, почему бы тебе все-таки не остаться? – Мистер Филипс, моргая, глядел на Бретта. – Я бы поговорил с мистером Джей-Ди, думаю, для тебя нашлась бы работа на фабрике.

– Столько молодежи из Каспертона уехало, – посетовала тетушка Хейси, – и никто не вернулся.

Мистер Филипс неодобрительно хмыкнул.

– Поначалу-то они пишут, – сказал он, – а потом поминай как звали.

– Бретт, здесь же не чужие тебе люди, – сказала тетушка Хейси. – Неужто ты не был счастлив в родном городе, хоть капельку?

– Чем же вам, молодым, так не нравится Каспертон? – спросил мистер Филипс. – Тут есть все, что нужно для нормальной жизни.

– Он из-за Красотки Ли уезжает, – объяснила тетушка Хейси. – Если бы не эта дрянная девчонка…

Раздался перестук вагонов. Бретт поцеловал тетушку Хейси в сухую щеку, пожал руку мистеру Филипсу и взобрался по лесенке. Его чемодан уже лежал на скамье. Бретт отправил его на полку и сел к окну, чтобы помахать старикам на прощанье.

Было летнее утро. Откинувшись на спинку, Бретт смотрел, как мимо проплывает сельский пейзаж. «А ведь красивые виды, – подумал он. – Кругом кукурузные поля, кое-где стада, вдали холмы в синеватой дымке». Но теперь он увидит то, что за этими холмами: города, горы, океан. Ведь Бретт только по книгам и телепередачам знает, что находится за пределами Каспертона. Для него, рубившего лес и доившего коров в глуши, весь мир – одно сплошное белое пятно.

Может, все эти города и горы – просто отпечатанные на бумаге слова и картинки. Но хочется не только читать о том, что лежит вокруг. Хочется увидеть собственными глазами.

Красотка Ли не пришла его провожать. Должно быть, здорово разозлилась. Вчера она сидела у стойки в аптеке «Рексол», пила лимонад и читала журнал о звездах, с невероятно красивым лицом во всю обложку – таких людей никогда не встретишь на улице. Он занял соседний табурет и заказал кока-колу.

– Почему бы тебе что-нибудь толковое не почитать вместо этой дребедени? – спросил он.

– Что-нибудь толковое? В смысле, что-нибудь скучное? И пожалуйста, не называй это дребеденью. Невежливо же.

– А разве не дребедень? Девица по имени Звездная Куколка пресытилась гламуром и возмечтала о скромном доме в глуши и куче детишек? Ну так почему бы ей не переселиться в Каспертон?

– Тебе не понять, – сказала Красотка Ли.

Он взял журнал, полистал.

– Ну конечно, все о людях, которые тратят тысячи долларов на званые вечера, кочуют по странам, завязывают друг с другом интрижки, разводятся и совершают самоубийства. Как будто про марсиан читаешь.

– А мне интересно про звезд, и нет в этом ничего плохого.

– Как же нет, если из-за этой чепухи у тебя неудовлетворенность жизнью? Тянет делать дикие прически, как у этих журнальных див, и носить нелепую одежду…