Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы уже очнулись? — в палату вошла медсестра. Пожилая женщина с аккуратно собранными в гульку волосами и одетая в белоснежный халат. — Я позову врача.
— Подождите, — прошептала, еле шевеля губами. — Где я? Что со мной?
— Вы в частной больнице «Морисон». Вас неделю назад доставили сюда из городской больницы.
— Неделю назад? — переспросила, приподнимая брови и впиваясь в женщину затуманенным взглядом. Мне показалось, что я точно ослышалась.
— Да, вы долго пробыли без сознания.
Шумный выдох, после которого я попыталась сесть, но тут же вновь упала на кровать. Стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть от той боли, от которой перед глазами все побелело.
— Пожалуйста, будьте осторожнее и пока что попытайтесь не делать резких движений, — попросила медсестра. — Вы же только очнулись.
— Что со мной? — спросила еле слышно.
— Мы считаем, что переутомление. К тому же вы ведь провели с альфой гон, но при этом являетесь не пробудившейся омегой. Возможно, это пагубно повлияло на вас. То есть, связь с альфой это не то, что может выдержать ваше тело. Но на данный момент все это лишь предположения. Более точные ответы вы можете получить у врача после обследования. И будет лучше, если их проведут как можно быстрее.
Я не стала спрашивать, как они поняли, что я провела с альфой гон. По моему телу это было очевидно. Особенно для врачей.
Но в остальном слова женщины я воспринимала плохо. Вернее, практически не понимала их. Голова болела слишком сильно, не позволяя мне делать нормальные выводы.
Единственное, что я понимала, так это то, что мне хотелось до крови расцарапать метки, оставленные на мне Брендоном. Таким образом уничтожить их.
Медсестра ушла, но буквально через десять минут в палату вошел доктор. Молодой альфа лет тридцати пяти.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он. В дальнейшем, осматривая меня, доктор все так же задавал подобные вопросы, касающиеся моего самочувствия. Говорить было тяжело. Мне все время казалось, что губы у меня онемели, а язык связался в узел, но все равно я пыталась подробно описывать свое состояние. Надеялась, что таким образом мне поскорее подберут лечение, которое снимет всю эту невыносимую боль.
После того, как доктор ушел, в моей палате появились медсестры. Они помогли мне дойти до ванной комнаты и привести себя в порядок.
Я могла бы сказать, что после этого мне стало легче, но это не так.
— Вы можете, пожалуйста, подсказать, где мой телефон? — я спросила у медсестры, в этот момент, пытаясь сесть на кровать. Никаких моих вещей я в палате не увидела. Да и на мне была не моя одежда, а больничная ночнушка.
— Насколько нам известно, ваш телефон сейчас у ваших родителей.
Эти слова стали тем, от чего у меня по коже пробежал холодок и внутри все сжалось. Даже ладони дрогнули.
— У моих родителей? — переспросила одеревеневшим голосом. — Они знают о том, что я тут?
— Конечно. Когда вы только попали в городскую больницу, в вашем телефоне нашли номера ваших родителей и позвонили им. Они приехали и, впоследствии перевели вас сюда. Они же так же предоставили нам вашу медицинскую карту.
Мне изначально показалось странным, что меня из обычной больницы перевели в частную, но поскольку голова болела настолько сильно и по большей степени я ощущала себя так, словно каждую секунду в мое тело вонзалась сотня ножей, первоочередным желанием для меня было получить лекарства. Лишь после этого разбираться в том, что происходит.
Но все же у меня ни на мгновение не возникло мысли о том, что родителям могло быть известно мое местонахождения. Хотя как раз об этом и следовало подумать.
— Можете, пожалуйста, дать мне телефон? — я попросила у медсестры. — Мне нужно срочно сделать звонок.
Женщина кивнула. Через десять минут она принесла свой телефон и я тут же набрала номер Хизер.
Прошло несколько гудков, прежде чем я услышала ответ:
— Да. Слушаю.
— Хизер, это я. Элис…
— О, боже, где ты? — она тут же перебила меня и уже теперь я уловила то, что ее голос дрогнул, словно бы от сильного переживания, которое я ощутила даже через динамик телефона. — Как ты? Что с тобой? Где ты пропадала все это время?
— Я в частной больнице «Морисон».
— Что?.. — ее голос еще сильнее дрогнул, поглотив этот вопрос. — Почему ты там? Что с тобой случилось? Как ты себя чувствуешь? И почему ты сразу не позвонила? Я же тебя так долго искала.
— Разве родители не рассказали тебе о том, что я тут?
— Разве они знают? Я к ним только полчаса назад подходила и спрашивала не нашли ли тебя. Твоя мать сказала, что пока что ничего неизвестно, но они продолжают поиски.
Я кончиками пальцев прикоснулась ко лбу. Голова начала болеть еще сильнее, хотя мне казалось, что сильнее просто некуда.
Что происходит?
Медсестра же сказала, что маме и папе известно о том, где я находилась. Более того, они сами меня сюда перевели.
— Пожалуйста, расскажи о том, что происходит в особняке, — я попросила у Хизер.
— Нет, сначала ты расскажи, как ты себя чувствуешь и почему ты пропала почти на две недели.
— Мне стало плохо на улице, — произнесла, ложась на кровать. Она была прохладной. От этого становилось хоть немного, но все же легче. — Я потеряла сознание и меня привезли сюда. Я только сегодня очнулась.
— Что… Что говорят врачи?
Я не стала рассказывать Хизер про гон Брендона. Возможно, я сделаю это позже. Когда мне будет лучше и точно не по телефону. А так я в общих чертах все обрисовала. Убедила женщину в том, что со мной все хорошо. Хотя, ничерта «хорошего» со мной не было.
После этого я опять попросила ее рассказать о том, что происходило в особняке.
— Я толком ничего не знаю. Ты же понимаешь, я тут только обслуживающий персонал и в курс дела и, тем более, подробностей меня не вводят. Но мне известно, что тебя ищут. То есть, я уже собиралась идти в полицию и писать заявление, но твоя мама сказала, что они уже это сделали и что мне не нужно в
