— Скоро узнает.

— Почему же ты ей не скажешь?

— Она ведь думает, что я пишу статью, и страшно разозлится.

— Как мило. — Трисия сжала в руках сумочку с серебряным бантом от Феррагамо, будто защищалась доской от приемов карате. А может, она сама собиралась врезать мне этой доской. — Я собиралась поговорить с тобой о том, что произошло ночью, но похоже, мне лучше уйти, если я не хочу угодить в этот или другой журнал.

— Давай поговорим.

— Спасибо, нет. — Трисия направилась к лифту, а я шла следом, склонив голову, чтобы ни с кем не встречаться взглядом, но все же не так низко, как если бы меня отругали. Хотя меня отругали.

Я нагнала ее у лифта:

— Задание написать статью нужно мне как прикрытие для расследования.

Теперь в глазах у Трисии блестели слезы.

— А кого еще ты используешь, Молли?

Новый удар, но уже не такой болезненный. К нему я успела подготовиться и вместо боли ощутила злость. Так что мне захотелось ответить ударом на удар.

— Ты же сама просила меня помочь. Все это я делаю ради тебя и Дэвида.

— А как же твоя статья?

— При чем тут моя статья?

— Почему ты вмешиваешься в дела моей семьи?

— Если твоего брата арестуют, тебе будет не до таких тонкостей. Я как раз и пытаюсь предотвратить подобный исход.

— А если это поможет твоей карьере, тоже неплохо.

— Трисия, прекрати!

Двери лифта открылись, Трисия зашла в кабину, не оглядываясь:

— Я прекратила. А ты?

Двери закрылись, прежде чем я успела закричать или пнуть в них ногой. Пришлось рассмотреть другие варианты. Может, мне стоит вернуться к своему столу? Или лучше пойти домой? А что, если вернуться в колледж и выбрать специальность полегче, скажем квантовую механику?

Я напряженно размышляла, чем обернется эта стычка. Трисия в отчаянии, поэтому вымещает злость на мне, зная, что ей все сойдет с рук. Потому что я — это я. Я ее прощу. К тому же она считает, что я это заслужила. Вот что бесило меня больше всего.

Я взялась за расследование по просьбе Трисии. О статье я и не думала, пока об этом не заговорила Эйлин, и даже тогда я колебалась. Но теперь останавливаться поздно. Раз мне угрожают, значит, я на верном пути. Напишу я статью или нет, убийство мне придется раскрыть, хотя бы чтобы узнать, кому я перешла дорогу.

Я машинально вышла на улицу и стала ловить такси. Что вчера произошло в семье Винсент, я и понятия не имела. Думала только об угрозе и о том, что она подтверждает мою версию, а о том, как тяжело приходится Трисии, совсем забыла. Неудивительно, что она вышла из себя.

И неудивительно, что мой телефон зазвонил в тот самый миг, когда я садилась в такси.

— Умолчу о том, что ты вышла из офиса одна, и сразу перейду к Трисии, — произнесла Кэссиди отрывисто и четко.

— Она в порядке?

— Нет.

— И все-таки мне нужно это сделать, — сказала я. — Если цветочник подтвердит, что Вероника угрожала Лисбет перед уик-эндом, это подкрепит мои подозрения. Пусть Трисия считает меня предательницей, но я только хочу помочь Дэвиду.

— Умолчим о том, что ты говоришь дело, — сказала Кэссиди, немного смягчившись. — И все же ты бегаешь по городу без охраны. Кайл мне голову оторвет, если с тобой что-то случится.

— Клянусь, я буду очень осторожна.

— Давай встретимся в цветочном магазине.

— Нет. Я пойду одна. Меня труднее запомнить. А вот тебя забыть невозможно.

— Не пытайся меня улестить. Это чисто мужской трюк.

— Потом я сразу тебе позвоню. А пока попробуй убедить Трисию приехать к тебе.

— Она уже в пути.

— Мне нравится ход твоих мыслей.

— Значит, после визита в цветочный магазин ты расскажешь обо всем Кайлу и умоешь руки?

— По-твоему, мне следует это сделать?

— Угу. Тебя устроит такой вариант?

— Ой, слушай, я приехала. Перезвоню попозже. — Я закрыла телефон.

У таксиста, долговязого эфиопа с глубокими морщинами возле рта, вытянулось и без того длинное лицо, когда он поймал мое отражение в зеркале заднего вида.

— Мы еще не приехали, — нерешительно и вежливо заметил он.

— Знаю. Просто хотела закончить разговор.

Он нахмурился, и складки у рта стали еще глубже.

— Не обманывайте друзей. Их нельзя обмануть.

Я было обиделась на его слова, но поняла, что так задеть может только правда. И пусть даже правда, которую я ищу, всех только огорчает, мне все же придется ее говорить.

Конечно, если она не мешает расследованию. Поэтому, входя в цветочный магазин, я до слез прикусила себе губу.

— Я была личной помощницей актрисы Лис-бет Маккэндлис.

Длинный и узкий магазин утопал в цветах. Я словно попала в фильм «Таинственный сад» с музыкой Гарри Конника-младшего[28]. Цветочница походила на цаплю в камышах — высокая, с удивительно острыми локтями и коленями, которые Кейтлин из нашего отдела мод стерла бы с лица земли. Судя по бейджику на груди, звали ее Дороти. На ней был джинсовый сарафан-варенка, вероятно купленный по дешевке у костюмера группы «Грейтфул Дэд», а на костлявых ступнях болтались пеньковые сандалии. Этот контраст между Джерри Гарсиа[29]и Гарри Конником заинтриговал меня, но нельзя забывать, зачем я сюда пришла.

— Значит, теперь вы безработная, — ответила она. Если честно, я рассчитывала на более теплый прием. — Я не нанимаю сотрудников.

— Мне не нужна работа, — сказала я, шарахаясь от ее острых, как шило, локтей, когда она прошла мимо меня, чтобы достать из витрины ростки эвкалипта. — По просьбе родителей Лисбет я разбираю ее вещи и хотела бы вас кое о чем спросить.

— Спросить меня? — Она вытянула длинную тощую шею и уставилась на меня — ну вылитая цапля.

Я протянула ей открытку в конверте:

— Это прислали из вашего магазина, верно?

Дороти близоруко поднесла конверт к самому носу.

— Да, из нашего. — Она указала на дату в углу. — Мы доставили цветы в четверг.

— Не знаете, от кого они?

Она подозрительно прищурилась:

— Зачем вам это?

— Семья Лисбет очень заботится о приличиях, — сочинила я на ходу не моргнув глазом. — Лисбет всегда посылала записки с благодарностью тем, кто дарил ей цветы, до того как… ну, вы понимаете. Я нашла открытку в ее шкатулке, но она не соответствует ни одной из написанных ею записок. И подписи здесь нет. Так что я не знаю, кому адресовать записку. — В подтверждение я сделала скорбную мину.