и смело расширили круг лиц, для которых совершалась евхаристия, отняв у своего таинства присущий ему эзотерический характер и уподобив отправление своего культа порядкам римской церкви. Леонисты более остались верными традиции, допуская на свою Вечерю верующих только в качестве гостей и, как правило, совершая ее только для перфектов. Поэтому они и не чувствовали такой потребности в постоянном контингенте священников, как ломбардская группа, и могли назначать и ординировать их ad tempus. С течением времени у них круг лиц» совершающих евхаристию, даже суживается, к концу века ограничиваясь только majoralis. Очевидно, идеалом леонистов не была замена римского клира своей иерархией: сущность вальденства в моральной проповеди и духовном руководстве массами, а не в совершении таинств.

2. Какова организация леонистов? Вальд был против местных rectores, a eгo «избранные товарищи» видели высший орган в собрании всего братства, ставя его, когда уже не было возможности удержать единство вальденства, над местными организациями. При жизни первенствующее положение, видимо, занимал сам Вальд, но уяснить себе его права невозможно, даже если бы сами его собратья имели о них ясное представление. Точно так же нельзя с уверенностью сказать, какое значение при нем имело общее собрание перфектов и бывало ли оно, хотя последнее и вероятно. Во всяком случае ни собор, ни Вальд помешать возникновению районных групп не могли. По смерти основателя секты перед леонистами возник уже разрешенный ломбардцами вопрос об организации. Верховною ин-станциею для них около 1218 г. было общее собрание перфектов, но рядом с ним выдвинулось два ежегодно сменяемых ректора. С другой стороны, к этому же времени обнаруживается естественно выросшее деление перфектов на два слоя — на старых перфектов и на nuper conversi или, как их будут называть позднее, novellani. Первым — Insabattati, sandaliati — принадлежит первое место, хотя из среды вторых французы готовы допустить избрание пресвитеров.

Я уже указывал, какую роль разрыв с церковью сыграл в сближении перфектов с «верующими». Чем далее, тем больше вальденсы невольно связывали себя с местными группами credentes. «Друзья» были духовными детьми странствующих проповедников, допускались иногда на моления перфектов, слушали их проповеди и увещания, руководились их советами в повседневной своей жизни. Рано возникли gymnasia или scholae, было поставлено на прочные основания обучение «верующих» Священному Писанию и началам веры. Все это связывало свободу передвижения перфектов, замедляя, может быть, распространение вальденства, но зато делая его более прочным и позволяя ему пускать корни вглубь. Различна была степень близости credentes к самой секте, и sandaliati не сразу открывали сущность своего учения. Сначала они, приводя евангельские тексты, выясняли, каковы должны быть ученики Христа и наследники апостолов; потом переходили к сравнению изображенного ими идеала с современным клиром, выводя из этого сопоставления, что «папа, епископы, прелаты, и клирики, обладающие земными богатствами, но не подражающие святости апостолов, не могут быть истинными пастырями и управителями Божьей церкви». И в то время как меркнул традиционный блеск клира, истинный свет новых апостолов бросался в глаза слушателю еретиков, придавая вес и убедительность их словам. Иногда не надо было и говорить о пороках клира: и без всякого еретического влияния отношение к нему не отличалось доброжелательством. Иногда вальденсы (из осторожности или не желая судить, чтобы не быть судимыми) ограничивались одними моральными наставлениями: учили мирян избегать пороков и творить добрые дела. Они говорили, что человек не должен лгать, что лжец, по словам Писания, убивает свою душу; что не следует другому причинять того, чего не хочешь от других для себя, не следует клясться, так как это запрещено Богом. И при этом по возможности всякий совет и всякое положение подтверждали текстами Священного Писания. Пассауский аноним — источник более поздний — дает вероподобное описание того, как иногда бродячие вальденсы под личиною купца проникали в среду знати. Захватив с собой какой-нибудь товар: колечки, мужские и женские одежды, является вальденс в замок.

Когда накупив товаров, у мнимого купца спрашивают, нет ли у него еще чего-нибудь, он отвечает: «У меня есть камни по драгоценнее тех, которые вы купили. Я дам их вам, если вы обещаете, что не выдадите меня клирикам». Обещание дано, и еретик продолжает: «Есть у меня такой блестящий камень, что с помощью его человек познает Бога. Есть и другой, который сияет так, что зажигает в сердце обладающего им любовь к Богу». Перечислив свои камни, рассказчик, раскрывая смысл метафоры, переходит к евангельским текстам. Он приводит слова Христа о книжниках и фарисеях, применяя их к клиру, и сменяет загадочно-шутливый тон пламенными нападками на церковь и превознесением секты лионских бедняков… Инквизитор выбрал пример, показывающий хитрость еретиков; обыкновенно ересь проще проникала и за стены замка или городского дома магната. Но она больше любила низшие слои общества: «accedunt ad homines simplices»{137}, — говорит Стефан Бурбонский. И это неудивительно, потому что низшие классы населения сильнее чувствовали противоречие жизни духовенства с евангельским идеалом, легче могли воспринять призывы к апостольской жизни, а с другой стороны, они ближе стояли к вальденсам самим образом своей жизни, скорее сталкивались с бродячими проповедниками, распространяющими демократический по духу своему моральный идеал, а не новую доктрину. Можно предполагать, что вальденство по преимуществу было ересью деревни и низших слоев городского населения, и в оттесненных на второй план социальных классах нужно искать главную массу credentes, учеников Вальда. В данном мною сейчас кратком наброске приемов пропаганды вальденсов получает подтверждение мысль о различных степенях близости, в которой находились к учению секты и самим еретикам их «друзья». Одни знали только то, что sandaliati живут, как апостолы, и слушали их моральные увещания. Другие жадно внимали нападкам на клир. Третьи избирали себе вальденсов духовниками и руководителями жизни. Четвертые были постоянными посетителями их «школы», со слов их изучали Священное Писание и сами по мере сил и уменья содействовали распространению идей секты. Только часть этих credentes получала первичную организацию около вальденской «школы».

К 30-м годам XIII века организация распространившихся по Франции и задевших Ломбардию и Германию леонистов рисуется в следующих чертах.

Ниже собственно секты стоят credentes et amici, остающиеся в миру, не отказывающиеся ни от собственности, ни от брака. Они связаны с сектою визитирующими их перфектами, но связь особенно сильна там, где около находится дом (hospitium) самих вальденсов — естественный центр окружных друзей. Верующие приходят в госпиций, приносят туда какие-нибудь съестные продукты и всегда встречают радушный прием — «fit eisdem magnum festum et cum magno gaudio recipiuntur»{138}. Здесь старшина или настоятель (major seu rector) госпиция