Вспомнив Анок, Тия подумала про раба, которого заперли в сарае. Едва ли невольнику больше повезет, если Мериб отправит его на строительство гробницы.

Обратно возвращались молча. Дул сильный ветер, угнетала жара, а выпитое пиво вызывало сонливость и лень.

Мериб подвез госпожу Уну к самому дому и любезно распрощался с ней. Тия увидела ее дом, настоящий дворец, окруженный толстыми каменными стенами и садом, полным блестящей густой, щедро политой зелени.

Когда они вернулись к себе, девушка спросила мужа:

— Твои рабы, те, что сооружают усыпальницы, — должно быть, их век недолог?

— У меня есть хорошо обученная команда рабочих, которыми я дорожу. Остальных обычно покупаю в каменоломнях, куда отправляют преступников, да еще военнопленных на рынках. Большинство из них не отличается покорностью, их надо хорошо стеречь, зато за них недорого просят. Некоторые заказчики предпочитают, чтобы люди, чьими руками было построено место их последнего пристанища, навсегда остались внизу.

Поняв, что это означает, Тия в ужасе отшатнулась.

— Почему?!

Архитектор пожал плечами.

— Наверное, чтобы они работали за господ, когда Осирис призовет тех пахать и сеять на полях Подземного царства. Или чтобы иметь возможность наказать рабов в загробной жизни, если вдруг телам заказчиков не понравится их новый «дом».

— Почему бы в таком случае заказчикам не умертвить тебя, и не этих несчастных, которые всего лишь подчинялись твоим приказам?!

Мериб вытаращил глаза, а после расхохотался.

— Таких, как я, слишком мало, а рабов так же много, как ила в водах Нила!

— Тебе не жаль денег на новых рабочих?

— Заказчики возмещают их стоимость.

— Госпожа Уна тоже желает замуровать невольников в гробнице? — резко произнесла Тия.

Мериб пожал плечами.

— Мы еще не говорили об этом. Мне кажется, ничто не помешает ей поступить так, как поступают другие.

— Госпожа Уна показалась мне благородной и умной, — задумчиво произнесла Тия.

Мериб лениво прищурился.

— Она такая, как все. Все те, кому некуда девать свое богатство, кто пресытился всем, что есть в этом мире!

— Как ты? — осведомилась Тия.

Он рассмеялся.

— Благодаря тебе в моей жизни появилось нечто такое, что мне нескоро надоест! — И властно привлек Тию к себе.

— Позволь мне отдохнуть. Я устала, — сказала девушка.

— Давай отдохнем вместе, — с улыбкой отвечал архитектор, поднимаясь на крыльцо. — Я с удовольствием вздремну, но сначала...

Мгновение спустя выражение его лица изменилось, потому что слуга, который вышел навстречу, сообщил, что Анок поцарапала мебель ножом и разбила несколько ценных сосудов, после чего велела запрячь колесницу и унеслась в неизвестном нА-правлении.

— Твоя сестра умеет править лошадьми? — удивилась Тия.

— Да. Год назад я подарил ей колесницу и пару породистых лошадей, — ответил архитектор и в сердцах воскликнул: — Я сойду с ума от выходок этой девчонки!

— Ты поедешь ее искать? — с надеждой спросила Тия.

— Сама вернется. Если свернет себе шею — тем лучше для нас! — ответил муж и увлек девушку в спальню.

Мериб долго и искусно ласкал молодую жену. Закрыв глаза, Тия думала о том, что было бы лучше, если бы он не пытался пробудить ее чувственность, а поскорее удовлетворил свое желание. В те минуты, когда муж целовал и гладил ее тело, шептал ласковые слова, пропасть, которая разделяла их души, становилась поистине бездонной.

Когда архитектор наконец оставил ее в покое, Тия почувствовала себя такой утомленной, что почти сразу заснула, и уже сквозь сон слышала, как вернулась Анок и как они с Мерибом снова ссорились, оскорбляя друг друга.

Вечером Хнут вошла в комнату юной хозяйки и промолвила:

— Новый раб назвал свое имя. Его зовут Кармел, он попал в плен несколько месяцев назад. Он из хеттов ; сейчас это главные враги государства и фараона, и ему не стоит рассчитывать на пощаду. Скажи, почему ты решила ему помочь?

— Потому что не могу видеть, как унижают гордого и свободолюбивого человека, который не виноват в том, что его превратили в раба.

— Знаешь, госпожа, — задумчиво произнесла Хнут, — у меня создалось такое впечатление, что когда-то этот человек занимал высокое положение, он сам имел и слуг, и рабов, хотя и пытается это скрыть.

— Откуда ты знаешь?

Темнокожая служанка произнесла одно-единственное слово:

— Чувствую.

— Сейчас я смогла его выручить, но что будет дальше — не знаю, ведь он по-прежнему принадлежит Анок, — заметила Тия.

Хнут покачала головой.

— Она сумасшедшая, госпожа! Я слышала, как по ночам она разговаривает, стонет, швыряет предметы и на кого-то кричит, хотя в ее спальне никого нет, никого, кроме нее самой. Не могу вообразить мужчину, который сумеет властвовать над ней!

— А я, — с нескрываемой горечью произнесла Тия, которой начали изменять и надежда, и мужество, — не способна представить, кто сможет защитить меня, защитить от того, кто владеет мной не по праву, кому я не желаю принадлежать.

Тамиту снился Нил — широкая, окруженная непроходимыми зарослями река, Нил, в котором сокрыта божественная сила, который приносит из неведомых далей чудотворный ил и, со-гласно поверью, ниспадает прямо с неба.

Юноше чудилось, будто он ныряет в глубокую воду и видит, как по дну проносятся сотни напоминающих драгоценные камни рыб, а потом выбирается на сушу и его тело ласкает горячее солнце и успокаивает прохладный ветер.

Во сне краски мира были такими же яркими, как наяву, и вместе с тем сон был похож на путешествие в иной, незнакомый край, возможно похожий на тот, что ждет смертных за гранью земного существования.

Тамиту не хотелось возвращаться в реальный мир, мир, в котором столь бездумно и безжалостно распоряжались его жизнью. Он никогда бы не стал стремиться туда, если бы не Тия. Если хоть что-то и возрождало его надежду, так это руки, которые нежно приподнимали его голову и подносили к губам чашку с водой, осторожно смазывали маслом его обожженную кожу и перевязывали раны.

Нельзя сказать, что он не был разочарован, когда, окончательно очнувшись, узнал Джемет.

— Так это ты меня спасла? Спасибо, — прошептал юноша.

— А ты думал, это сделала та, которую ты звал в бреду? — грубовато произнесла Джемет.

— Прости, — коротко ответил Тамит.

— Не за что. Догадываюсь, что она не рабыня и что она пре-красна.

— Ты тоже прекрасна, — мягко промолвил молодой человек. — И кто знает, кому из вас сейчас лучше.