заставленной сундуками и ящиками, не находя себе места, теребила в руках край накидки из тонкой ткани, в которую куталась, боясь показать перед ним нетерпимое желание близости. Но как ни старалась, как ни ждала, все равно пропустила момент его появления. Хор-Аха вошел неслышно, так, что даже не скрипнули петли толстых дверей. Он был прекрасным охотником и следопытом.

– Ты звала, и я пришел, – прозвучал неожиданно голос царевича. Ия поспешно поднялась с пыльного старого кресла, куда присела на минутку устав от нервной ходьбы.

– Тети, – ее руки потянулись навстречу объятиям, но любимый даже не двинулся с места, так и стоял в тени, за светом огня коптящего факела, еле различимый для глаз.

– Мы очень рискуем нашим положением, Бенериб, – заговорила тень голосом царевича.

– Тогда зачем ты пришел?

– Я…. Не знаю.

– Что, даже не подойдешь и не обнимешь меня? – Ия разочарованно опустилась на край кресла, сжала ладонями виски. Горькая правда, о которой она пыталась не думать, обожгла душу, заставила выкрикнуть с обидой:

– Все твои клятвы были обманом. Игрой для глупой влюбленной дурочки. И ты никогда не променяешь власть и трон, на мою любовь!

– Не говори так. Это боги и фараон все решили за нас, – чувства, разрывающие его душу, все же заставили царевича выйти из тени. – Я не оставлю свой народ, – на лице Хор-Аха отразилась мучительная гримаса. – А когда наш сын вырастет и займет трон, я должен быть рядом. Как это делать в изгнании? Скажи? Ведь если я проявлю слабость, если дотронусь до тебя, то больше не смогу отпустить, не смогу лгать, прятаться по углам, довольствоваться лишь крохами счастья. Неужели ты сможешь так?

– Уходи! – Ия уже рыдала. Все, что он сказал – правда. Они не смогут скрыть своей связи. И сейчас, терзаемая горьким разочарованием, она лишь желала, чтобы в эту минуту ему стало невыносимо больно и обидно, как и ей.

– Иди к своей Хенхап, – ее слова прозвучали обвинением. – Раздвигай ее ноги, как ты сделал это сразу, в первую брачную ночь.

– Хорошо, – царевич вдруг стал спокоен. – Но ты должна знать, что никого и никогда я не полюблю так, как любил Бенериб. Мое сладкое сердце.

Он ушел так же тихо и неслышно, как и появился, а Ия еще долго плакала в одиночестве, зная, что завтра не сможет позволить себе подобной слабости.

Глава 38

До церемонии «царского воссияния» Хор-Аха уехал в Анх-Тауи, где он занялся строительством крепости Инебу, в последствии, ставшей столицей Мемфис. Лишь через семьдесят дней он вернулся на коронацию, которая должна бала стать кульминацией празднования Нового года. Именно тогда новые правители взойдут на престол, о чем и сообщил оракул Имен-Ра.

Праздник начался за две ночи до Нового года. Верховный жрец и жрица Амаунет-Ра, с четырьмя пророками и жрецом-музыкантом вошли в «Зал Пламени», где находился камень, закрывавший вход в крипту, где хранилась ладья с изображением богини Тефут, и ее статуи. Жрецы спустились в крипту, чтобы ее очистить.

Потом, по завершению этого обряда они сопроводили статую до чистой молельни под открытым небом, где прошел обряд Возложения восьми Корон. Это означало, что главные божества: отец богини Имен-Ра, ее супруг Шу – бог воздуха, разделяющий землю и небо, их дети – богиня неба Нут и бог земли Геб, и внуки – Усир, Исет, Сетх, Небетхет и Хор возлагали на голову Великой Тефнут свои короны.

В ночь накануне праздника вновь проводилось шествие. Изображение богини вынесли в беседку с закрытыми занавесками, а при появлении первого луча солнца занавески открыли, чтобы богиня могла воссоединиться с солнечным отцом – Ра и вновь наполниться магической силой. В этот час считалось, что Новый год настал.

В храме Амаунет-Ра установили статую умершего фараона Нармера, и на следующий день началась главная церемония коронации.

Взяв за руки, жрицы в масках богов, ввели Ию в святилище храма. Она видела, как из других дверей появился царевич, так же ведомый жрецами. Главный жрец, от имени Имен-Ра произнес торжественную речь, в которой верховный бог объявил Хор-Аха своим сыном, а Ию дочерью и сказал о своём решении возвести их на престол Египта. Жрец, играющий роль бога Тота, с лицом, скрытым под маской, изображающей голову ибиса, записал речь Имен-Ра на папирусе и протянул свиток статуям богов, от лица которых другой жрец принял папирус для хранения в архиве храма.

Так закончилась первая часть обряда и статуи всех богов, кроме Ра, вернули в их молельни. Ия и Хор-Аха принесли жертву статуе фараона Нармера, затем статуе Ра, и огласили список богатых даров, которые они по случаю своего вступления на престол дарят храму.

После этого началась сама коронация.

Сначала жрец, обратился к Хор-Аха, и произнес от имени бога главные слова обряда:

– Это истинный сын мой, по плоти моей, защитник на моем престоле, владыка Египта!

Хор-Аха опустился на колени перед статуей Ра. Рядом с ним установили кадку с деревом – персеей, считавшейся священной, и которая, согласно легенде, растет на небе. Жрец, играющий роль Тота, подошел к персее и записал на её листах список всех титулов нового фараона и принятые им пять царских имен. Царевичу подали дощечку с иероглифами, которые составляли его новое тронное имя, и он ползком приблизился к статуе Ра и, толкая перед собой эту дощечку, оставил её у ног статуи, принося богу в дар своё имя, то есть, самого себя.

– Я, получивший новое имя Хор-Мин, приношу его Владыке, и клянусь быть постоянным в своих стремлениях и деяниях, во славу Египта и его богов, – произнес он перед ликом статуи.

После этого на нового фараона надели царскую корону, и усадили на трон, между двумя жрицами, изображавшими богинь Нехбет и Уаджид, покровительниц Верхнего и Нижнего Египта. И эти жрицы, и все остальные жрецы, игравшие роли богов, прославляя нового царя, торжественно пообещали тому счастливое и долгое царствование, свою помощь и защиту.

Потом, все повторяется. Теперь, на месте Хор-Аха уже Ия. Она узнает свое новое, тронное имя – Бенер-Иб, и взгляд девушки украдкой падает на фараона. Но тот не дрогнет лицом, сидя с прямой спиной и расправленными плечами на престоле. В его руках священные атрибуты, дающие власть – жезл и плеть, а на голове двойная корона Египта. Он прекрасен.

***

– Нима, неужели это обязательно? – утомительная коронация оказалась лишь прелюдией к восшествию на престол нового фараона и его соправительницы. Их ожидала большая поездка по стране, с остановками во всех больших городах,